Коллектив авторов - Сказания Всадников

— Зачем, человек? Зачем ты делал это? Ты рисковал своей жизнью ради совсем незнакомой тебе личности. Ты бы мог просто стоять и наблюдать, не подвергая свою жизнь…

— Потому что… Я… Человек, — шумно выдыхая, проговорил я. — Если кто-то рядом оказался… В беде… Нельзя пройти мимо… Нельзя просто так пройти мимо… — я сел и посмотрел на него.

— Я понимаю, — впервые за всё время нашей прогулки Лин улыбнулся. Он подал мне руку. — Вставай, Человек. Нам пора.

«Мам, смотри, я совсем как взрослый: у меня есть свой ноутбук и я на нем работаю. Пишу на заказ. Доход не стабильный, поэтому приходится подрабатывать в «Маке». И всего этого мне хватает на квартплату и еду.

Да, совсем как взрослый: снимаю комнатку в коммуналке, пью черный кофе и работаю по ночам. Днём работается плохо. Днём мои соседи по квартире не спят. Один из них — жуткий фанат любого спорта — постоянно смотрит канал «МАТЧ» и материт телевизор, если тот плохо показывает. Второй — более тихий, но какой-то странный. Может часами бесцельно шататься по квартире, нависать над тобой. Очень страшно, когда сидишь, например, оборачиваешься, а сзади — это. И даже не слышно, как он подходит. Сколько он там уже стоит? Минуту? Две? Двадцать две? Не по себе.

Зато ночью тишина и покой. Не сплю по ночам — тоже как взрослый. Хотя я давно понял, что прелестей в полностью сбитом режиме мало, но выхода нет. Чтобы жить — нужно писать, а чтобы писать — нужно не спать. И я пишу.

Иногда, конечно, вырываю минут десять для себя. Просто посидеть с закрытыми глазами и послушать, как шелестит клён за окном, как трещит старый ноутбук, который медленно, но верно превращается в груду металлолома, как скребутся тараканы на старой, прокуренной кухоньке.

Мам, я как взрослый: я работаю, снимаю квартиру, сам покупаю себе еду и готовлю. Мам, я…»

Письмо обрывается. Что писать дальше?

Ты сидишь один в холодной кухне. Брезжит рассвет. Это значит, что времени осталось мало — писать, писать, писать.

Тебе 27 лет. Ты совсем, как взрослый.

Но почему «как»?

Димка закашлялся. В который раз он пробовал курить, и в который раз не мог понять, почему курил брат. Он бросил недокуренную сигарету в урну. Следом полетела пачка. Сигаретный дым сменился на пар. «Так легче», — говорил брат, но Димке легче не стало.

Ссора с девушкой, долги — и по учёбе, и по деньгам, паршивое настроение в целом — тире, и далее по тексту всё это, мягко говоря, погоды Димке не делало. Если быть точнее, то это загоняло парня в такой тупик, что он даже не знал, за что браться.

Первым, к кому Димка решил обратиться за советом, был старший брат.

Вообще, для парня брат был безукоризненным авторитетом. Ему было двадцать пять лет, и, несмотря на свой разгульный образ жизни, он много времени провёл с младшим братом. Он научил Димку строить замки из конструктора, позже — паять, потом — как правильно пить. За последнее Димка был особенно благодарен брату. Это была какая-то магия: на любой, даже самой жёсткой пьянке, под конец он был чуть ли не трезвее, чем был до попойки. Особенность ли организма, дар или магия — Димка не знал, но «талантом» своим очень гордился и любил с улыбкой рассказывать об этом. Каждый раз парень упоминал брата.

О, а как брат спорил! Какие аргументы приводил, как парировал! Если брат спорил по телефону, то Димка тайком пробирался к нему в комнату — и слушал, жадно ловил каждое слово. Каждый такой спор был для него как спектакль. Со временем, брат стал замечать младшего, и решил не лишать его удовольствия — стал ставить на громкую связь, договорившись с братом, что тот будет сидеть тихо. Димка был согласен на всё, лишь бы послушать эти гениальные споры.

И всегда побеждал брат — ни одного поражения. Для Димки это была фантастика.

Брат научил Диму не молчать. Не молчать, а говорить своё мнение. Конечно, в пределах разумного, но вот только видеть эти пределы ни брат, ни Димка не умели. Из-за этой особенности характера у обоих не раз были проблемы. Как-то даже они вдвоём отсидели по пятнадцать суток. Из-за чего — братья не помнили, но вспоминали это, как забавную историю.

Именно брат показал Диме все заброшки и крыши города — и куда бы парень водил Нату, свою девушку, не покажи ему брат все эти места — неизвестно.

Парень грустно посмотрел на полную пачку сигарет, лежащую в урне, вздохнул, потянулся и достал пачку. «Парламент», любимые сигареты брата. Дорогие.

Димка вытащил одну сигарету, пачку бросил обратно. Сигарету положил в нагрудный карман. Не для себя. Брату.

Вот уже два года как не стало Саши, старшего брата Димы. Как пелось в одной из любимых песен брата: «Может быть, под визг резины полёт через капот, две сплошных по встречке: водила — пьяный идиот». Так всё и случилось. Саша возвращался домой после позднего концерта — и стал жертвой красненького «Опеля». Скончался на месте.

Димка был разбит. Сначала ему показалось, что он умер вместе с братом. Он никак не мог поверить, что того, кто, можно сказать, взрастил его, просто больше нет рядом. Конечно, со временем, парень собрался по кусочкам, вот только один кусочек так и остался на том злосчастном повороте. Туда и направлялся Димка.

Дойдя до этого места, он огляделся и медленно вышел на середину дороги. В поздний час проезжая часть пустовала, и парень не опасался за свою жизнь.

В дороге была трещина. Она была и два года назад — в тот самый день, и десять лет назад, и, как рассказывал брат, задолго до его рождения. Дима сел на корточки и медленно и аккуратно вложил сигарету в трещину.

— Спасибо тебе за всё, Сашка. Асфальт тебе пухом. Я вытяну, ты за меня не… Не бойся, — голос парня дрогнул, но он смог проглотить ком. — «Всё будет хорошо, шкет» — так ты мне всегда говорил, верно? Значит, будет.

«Значит, будет».

Раннее утро. Я стою на вокзале и улыбаюсь. Кажется, он уже привык видеть меня около шести часов утра. Он — это вокзал. Мы с ним уже как настоящие друзья — так часто видимся.

В правой руке держу гитару в чехле, в левой сжимаю губную гармошку. Я как настоящий бард: хватаю свои музыкальные инструменты и бросаюсь в путешествие к краю Земли. Есть чудо в перьях, а есть счастье в нотах — и это я.

За плечами — рюкзак и семнадцать прожитых лет. И то, и то добавляют уверенности в том, что я на правильном пути. Ничего же не забыл? Кофта — на всякий случай — там. Знание классической литературы — есть. Кружка походная, металлическая — бабушка дала. С цветочком. Да не бабушка с цветочком, а кружка, чего вы, в самом деле. Ещё есть сборник стихов Рождественского. Любимый поэт. Сборник уже миллион раз от корки до корки прочитан, выучен наизусть почти весь, но с собой — обязательно. Как талисман.