Инна Чеганова - Между нами война

— Как сильно я люблю тебя?

— Не знаю… Ты прощаешь мне всё…

— А как сильно ты любишь меня?

— Я? Еще сильнее тебя!

— Ошибаешься, я сильнее.

— Нет я.

— Я.

— Нет.

— Хорошо. Я перестану спорить и докажу, что права. Ты задал вопрос. Аллах, имея семьдесят частей любви прислал для нас на землю только одну часть. Остальное — Его. Благодаря этой маленькой части ты чувствуешь то, что у тебя в груди. Неужели Всевышний, любящий нас так сильно мог оставить тебя?

Она рассуждала, а Таррос сжимал в обьятиях и душил поцелуями свою законную половину.

— Я больше никогда тебя не обижу, клянусь. ИншааЛлах. Никогда не заставлю тебя пожалеть о твоем благородном решении. Сделаю всё, что возможно и сверх того. Буду вынуждать тебя быть счастливой, даже если ты, как обычно, будешь упрямиться, любимая моя. Моя…

Все границы и недопонимания между ними стерлись, будто б их и не существовало. И жизни мало, чтобы насытиться этими счастливыми мгновениями, проведенными двумя любящими душами вместе, им казалось, что время остановило свой ход и во всей Вселенной их только двое…

Светлая любовь доказывает слова Всевышнего Аллаха в Коране:

«…Среди Его знамений — то, что Он сотворил из вас самих жен для вас, чтобы вы находили в них успокоение, и установил между вами любовь и милосердие. Воистину, в этом — знамения для людей размышляющих…»

«…Он — Тот, Кто сотворил вас из одного человека. Он создал из него супругу, чтобы он нашел в ней покой…»

И не найдет сердце человека покой без близкой ему любимой супруги. И не обретет женщина счастья, не будучи любимой и оберегаемой своим мужем. Такова истина, и ее не оспоришь.

Огромное войско Иоанна Дуки Ватаца, состоящее из христиан и франков, направилось в султанат. Смерть Маулена расстроила Гияс-ад-Дина, но у него был козырь получше — венецианский командир. И султан в напряжении ждал его. Прошло более двух месяцев, а тот еще не появился.

— Этот Шайтан, наверняка, обманул Вас, мой султан. — прошипел Шамс-ад-Дин.

— Ты, не забывайся, знай свое место! — крикнул на визиря Гияс-ад-Дин. В последнее время он стал более нервозным. Султан осунулся и пал духом.

— Мой султан, все готово. В случае нашего поражения Вы не будете ни в чем нуждаться. И враги не смогут до Вас добраться.

— Я знаю, что ты все подготовил. Молчи. Проглоти язык. Держи свой рот на замке! — произнес он, сторонясь церемониальности.

Исфахани лишь жеманно склонил голову, прожигая взглядом своего правителя.

Стойбище Баяты готовилось принять бой. Кузнец Булат и его подмастерья днем и ночью работали, сменяя друг друга. Женщины варили и красили кожу, подбивая ее войлоком. Они чинили попоны скакунов своих супругов и стряпали заготовки походной пищи. Мужчины делали кольчуги и проверяли оружия. Они неустанно тренировались. И Малик бей приказал женщинам племени выделить свободное от дел время на военную подготовку, дабы враг не застал их врасплох.

— Как Дина и Аббас? — спросил он у Тюркюта и Марии.

— Прекрасно. Похоже, у них все хорошо. — ответил боец.

— Слава Аллаху. — ответил воин. Но в его глазах читалось волнение. — Ты сказал Дине, чтобы возвращалась домой, как ее муж уйдет на задание?

Тюркют грустно ответил:

— Да. Но брат Аббас — непреклонен. Он запретил ей приходить сюда. Он боится мести монголов.

— Ясно. — хмуро ответил бей. — Иди, продолжай тренировки. Кокжаловцев я поставил во главе полтин — они стали хорошими наставниками.

Тюркют помог своей супруге сойти с лошади и отправился на площадку.

Эрис начала смотреть на мир по-другому. После замужества она не представляла и минуты без Тарроса. Она дышала им.

Таррос же привязался к ней еще сильнее. Он зависел от неё каждое мгновенье.

— Хочу умереть так — в твоих объятиях. — повторял он своей жене.

— Не говори такое. Это я должна умереть на твоих руках первая. Я не такая сильная, как ты. Ты выдержишь всё, мой сильный воин. — хвалила она мужа. Они даже не могли себе представить, что жизнь может оборваться, а счастье — закончиться.

Таррос обнимал ее и забывал обо всем. Но одно противное чувство прожигало его изнутри — он знал, что момент его ухода неумолимо приближается.

Эрис забылась в своей эйфории. Этот свет существовал только для их нерушимого союза. Маленький уютный мирок, созданный любящей женщиной, пламя очага которого поддерживается горячим чувством мужчины. И больше ничего не надо для счастья.

Они сидели на входе в этот мирок под цветущими деревьями и согревали друг друга своим теплом.

— Я так давно не замечала волшебства сиянья звезд… Не чувствовала шепот весеннего ветра… Не разглядывала капельки росы в утренних лучах солнца… Не замечала, что луна все еще прекрасна, любимый. Пока ты вновь не появился в моей жизни. — улыбаясь, говорила Эрис.

— Нет ничего прекрасней тебя, моя любовь. Ничего. — он говорил эти слова и хотел разрыдаться — как сообщить этим преданным глазам, что пора исполнить слово, данное правителю правоверных?

— Что с тобой, любимый мой? Я тебя обидела, скажи — это я виновата? — допытывалась Эрис. — Ну посмотри на меня? Ты меня не любишь? — она прикасалась губами к его рубцу на лице. Это стало ее личным ритуалом. Эрис не терпела повязки дома.

Детское наивное поведение веселило его. Но тяжелый камень лежал на душе. И он осмелился.

— Милая моя, жизнь моя… — он смотрел на нее, и его сердце сокрушалось. — Я должен завтра уйти в Конью. Оттуда я уйду в Абхазию.

Эрис знала, что этот день придет. Она жалела, что ночи были слишком коротки, а дни пролетали быстро. Она предпочла обманывать себя и прожить драгоценное время, не думая о завтрашнем дне. Может, получится уговорить его? Этот последний шанс… И ей не хотелось верить, что уже завтра она останется одна. Эрис начала тяжело дышать. Она не могла сдержаться, как ни старалась. Ее лицо задрожало. Ужасная пытка для Тарроса-Аббаса.

— Любимый, нет, ты никуда не уйдешь, нет, прошу, умоляю тебя, Таррос! — В глазах Эрис отсутствовал разум. Они были наполнены отчаяньем и слезами.

— Не плачь, дорогая, любимая, жизнь моя, пожалуйста, не причиняй мне страдания… — Таррос держал ее заплаканное покрасневшее лицо в своих ладонях. Он не мог смотреть на ее терзания. Его взор был преисполнен боли.

— Ты не можешь поступить со мной так, Таррос! Не можешь! — ее плач превратился в рыдания, она задыхалась от всхлипываний. — Я не отпущу тебя! Я не отпускаю тебя, ты слышишь! Ты никуда не поедешь! Я люблю тебя!

— Я скоро вернусь! Я не могу подвести народ, верующих, я должен… Должен, понимаешь. Расплата… — он умоляюще смотрел на нее. — Я не могу не искупить свою вину… Пойми и поддержи меня.