Инна Чеганова - Между нами война

— Это не тот вопрос, брат. Господу виднее.

— Я знаю, что Эрис была права. Я не имею желания вести вперед тех, кого скоро не станет. Я останусь в тени и паду с ними, успев вырезать десятки зверей. — произнес командир.

— Но ты можешь сделать так, чтобы битва была успешней. Это в твоих силах. Их нойоны — они приходили к султану, в последний раз предлагая свое ярмо без битвы.

— И что ответил правитель?

— Что уничтожит армию Бэйджу.

— Дай Аллах.

— Аббас, брат, иди.

Таррос отрицательно помотал головой и встал. Он метнулся к Йылдырыму и принялся поправлять его седло.

— Эрис говорила мне — Данзан рассказывал ей, как после смерти Чингисхана из семей нойонов выбрали сорок самых красивых девушек. Потом их почтили и повели на казнь — все сорок девушек были умервщлены и похоронены с ханом, чтобы на том свете он не горевал и наслаждался. — он ухмыльнулся. — Эти нойоны были рады такой чести, оказанной их невинным дочерям. Они не бунтовали. Они гордились этим. Вот как надо уметь убеждать, Малик. А я уже не тот.

— Я не верю тебе. Твой взгляд всё тот же. Он стал сильнее. Пойдешь со мной?

— Нет. Пожалуй, я помолюсь один.

— Ладно, мне некогда. Уходим утром на передовую линию.

— Мир тебе.

Этой ночью Таррос много молился. Он просил Господа о быстрой встрече с любимой.

Через пару дней они дошли до горы. Она была похожа на сопку. Круглая, с некрутыми склонами и каменной верхушкой. На ней почти отсутствовала растительность. Был приказ — все лучники отправились на позиции.

Утро 26 июня 1243 года.

Ущелье горы Кёсё Даг, на северо-востоке от ила Себастия.

Отряд акынджи Баяты засел в засаде. Тяжелые рыцари были построены в выгодных положениях. Шатер султана сиял белизной за огромным войском. Его знамя развевалось на пике.

Теперь осталось ждать прихода врага. К Тарросу приехал Дардын. Он посмотрел на рыцаря, не очень походившего на номада.

— Не хочешь ли ты примкнуть ко мне? Гияс-ад-Дин назначил меня главнокомандующим объединенных войск. Как ты и обещал, правдивый человек, он почтил меня. — сказал довольный абхазец.

— Нет, мне и здесь хорошо. — ответил Таррос, сидя на коне.

— Сегодня будет сражение, от которого зависит будущее Сельджукского Рима. Разведка выяснила — враг скоро будет здесь.

— Если будет угодно Богу — мы победим. — ответил Таррос. Его шлем закрывал все лицо, кроме глаз, полосок вдоль носа и рта.

— Мое приглашение в силе. — сказав это, Дардын ускакал к своим.

Таррос и Йылдырым стояли на уступе. Он всматривался вдаль. Облака пыли выдали монголов.

— Малик бей! — он позвал брата.

Малик поднялся к нему. Он произнес дуъа и провел руками по лицу.

— Когда два войска встечаются на поле боя, проси Таррос-Аббас любое желание — Аллах никогда не откажет.

— Я попрошу. Спасибо. — он пожал ему руку. Таррос повторил ночное дуъа.

— На позиции! — крикнул Малик.

Акынджи натянули поводья.

Гияс-ад-Дин стоял в окружении своих доверенных лиц. Он был уверен в победе. В его руках была палица, но стоял он в стороне от войска.

Дардын Дотадог построил войнов в фаланги. Он приказал им закрываться щитами. Копейщики должны были разить нукеров по приказу. Но первыми вступали в бой лучники. Конники шли третьими.

Рыжая туча приближалась. Теперь стали видны их знамена. Треугольные, пятиугольные сине-красные и голубые флажки монголов, геральдика армянских и грузинских князей — разноцветные крапинки посреди моря людей.

Гияс-ад-Дин хохотал — их было меньше в два раза. Теперь он стал уверен в победе на сто процентов.

Малик приказал стрелкам зарядить луки. Монголы остановились. С ними были лачины-несториане. Они вызвали лучшего война среди сельджуков.

Дардын вышел на середину поля. Может его подвела самоуверенность или разоженный султаном гонор — его ранили в поединке смельчаков. Боевой дух его войска упал.

Монголы приказали обстрелять войско сельджуков. Но сами нарвались на град из стрел. Свистение, гудение и тени накрыли воинов обоих сторон. Люди начали падать. Монголы падали с лошадей и образовалась давка.

— Аллаху акбар! — крикнул Малик, когда обстрел прекратился. С уступов, подобно быстрому туману над водной гладью, нахлынули войска газизов.

Люди Дардына, франки, никейцы, трапезундцы, сирийцы, армяне и грузины — все пошли вперед. Копья и дротики пошли в ход. Тяжелые конники крушили неприятеля. Поднялся иступленный рев, крики боли, грохот и тьма. Пыль поля сражения затмила солнечный свет. Таррос смотрел, как люди и кони падают на земь в этом адском безумии. Стенка на стенку — пешие толкали друг друга, построившись «черепахой». Копья пронзали живую плоть, и вскоре Йылдырым начал застревать в грудах тел. Таррос разил длинной пикой и мечом. Он не чувствовал боли. На поле боя ты сполна вкусишь слово «удача», когда твои соратники будут падать одни за другими. Таррос просил Господа о смерти на поле брани.

«Мою Эрис забрали вы, падальщики!» — думал он. Его рука не дрогнула. Он был, как всегда, победителем.

Гияс-ад-Дин довольно наблюдал за происходящим. Он почувствовал вкус победы. Как будто держал трепыхавшуюся за хвост и осталось прыгнуть и схватить ее.

Дардын был убит в самом начале. Пали много акынджи и союзников. Но монголы начали отступать. Войны взревели — они поздравляли друг друга и обстреливали убегавших. Тогда войско Гияс-ад-Дина пошло вперед. И Таррос почувствовал неладное. Он помчался к правителю через всё поле.

— Султан! Прикажите оставаться на местах — это может быть подстава! — выкрикнул он, подъехав к нему.

— Ты смеешь ко мне обращаться?! Когда мы побеждаем, он явился, чтобы продемонстрировать мне свой ум. Не надо лукавить, воин, иди на свое законное место рядового! — крикнул Гияс-ад-Дин.

— Султан! — воскликнул он, но гордый Гияс-ад-Дин, чье самолюбие было задето, проигнорировал его. Разозленный Таррос умчал к своим. Войско пересекало удобное место.

В сторону войнов полетели огромные камни. Они пускались из требюшетов. Бэйджу обхитрил их, как и просчитал опытный Таррос. Их отступление было тактическим шагом.

Началась бешеная суматоха. Ряды были прерваны, фаланги разбиты. Солдатов разбрасывало в разные стороны. Глаза Тарроса видели, словно в замедленном, тягучем темпе. Смерть впилась когтями в глотки союзных войск.

Гияс-ад-Дин впал в ступор. Его армия терпела крах — ее разбивали у него на глазах. Он наблюдал это недолго. Гияс-ад-Дин развернул лошадь. Он бежал.

— Вперед! — кричал Малик бей. — Аллах велик!!! — ревел этот воин, продираясь сквозь тела. Камень упал рядом с Аббасом. Он врезался в Йылдырыма, сломав тому передние ноги. Они упали.

— Друг, ты что?! — Таррос хотел поднять коня Эрис, тянув его за узду. Грохот, крики, лязганье — Таррос не слышал собственного голоса. Конь мучался недолго, ибо несколько нукеров в исступлении воткнули в него свои копья. Аббас не сдавался — он рубил мечом врага, пробиваясь сквозь стену варвар.