Синтия Д'Апри Суини - Гнездо [litres]

Еще она почти каждый день писала. Щелк-щелк, щелк-щелк . Когда дверь в ее комнату была открыта, он слышал с веранды, как она стучит по клавиатуре. Он спросил, над чем она работает, и она отмахнулась, но он видел, как ей приятно. Он проявлял терпение. Если у Пола Андервуда что и было, так это безграничное терпение.

А сегодня утром она вдруг постучала в его дверь еще до завтрака. Она так быстро говорила, что он поначалу ничего не разобрал. Она отослала Стефани пятьдесят страниц чего-то нового, вот что она ему сказала.

– Новый Арчи…

– Нет, нет, – сказала она, изо всех сил качая головой. – Не Арчи. Никакого больше Арчи, к черту его. Нечто другое. Я пока даже не понимаю, что это, но послушай.

Беа зачитала вслух имейл Стефани, полный щедрой похвалы и заканчивавшийся так: «Не останавливайся. Мне ужасно нравится. Я смогу это продать». Вот и все, Беа готова была ехать домой.

Они сунули немного денег местному полицейскому, попросив его «посматривать», не появится ли Лео. Уложили вещи, купили билеты. Теперь они ждали паром, который должен был отвезти их на остров покрупнее, в аэропорт. Пол подошел к Беа, она встала и выбросила пустую тарелку из-под посредственной еды в ближайшую урну. У Пола болела голова.

– Схожу через дорогу за аспирином, – сказал он. – И сразу вернусь.

Он пошел к небольшой заправке и стоявшему рядом шаткому деревянному строению, где продавали запчасти, кое-что из бакалеи и всякую всячину. По обе стороны двери стояли ящики с манго разной степени зрелости, а над ними кружили тучи плодовых мошек. Зайдя в магазин, Пол подошел к холодильнику взять газировку с гуавой, которая нравилась Беа. В боковой комнате сидела шумная компания, он слышал, как хохочут несколько мужчин. Пахло травой.

Пол услышал Лео раньше, чем увидел, он узнал лающий смех, который мог принадлежать только Лео. Он сказал себе, что ему послышалось, что они столько часов, столько дней провели в поисках Лео, что он его создает из воздуха в последние минуты перед тем, как сесть на паром. Но потом он снова услышал этот смех, уже ближе – смеявшийся направился в туалет в глубине магазина. Пол присел за картонной рекламой «Кодака», которой было лет двадцать, не меньше – двое американских подростков в полный рост хохочут с теннисными ракетками в руках; от солнца краски на рекламе выгорели до разных оттенков синего, так что модели казались привидениями, несмотря на весело отставленные локти и зубастые улыбки. Из своего укрытия Пол увидел затылок смеявшегося, его рост, волосы, характерный профиль – это был совершеннейший, несомненный Лео Плам.

Он нашел Лео.

Потом Пол говорил себе, что в тот день замешкался в лавочке, потому что перегрелся на солнце. Или дело было в вяленой курице, уже колыхавшейся у него в животе как дурное предзнаменование, учитывая, что они собирались сесть на паром, потом на небольшой самолет до Майами, а потом на большой до Нью-Йорка. Или шок, самый настоящий шок. Он не думал, что Лео на самом деле найдется. Он поспешно расплатился за газировку и крохотный флакон детского аспирина (другого не было). Переходя дорогу, он думал, что сказать Беа. Вернувшись на причал, отыскал под стеной немного тени и на минутку задержался там, чтобы подумать еще. Снова увидев Лео, Пол понял, насколько тот ему отвратителен. Нэйтан рассказал Полу, какую игру вел Лео против него, как подвергал сомнению его способности и компетенцию. Пол был вне себя, но он понимал: Лео разозлил Нэйтана достаточно, чтобы весы качнулись в пользу Пола. Первые средства от Нэйтана уже поступили, и Пол денно и нощно трудился, чтобы доказать Нэйтану, что тот не ошибся с выбором.

Издалека он видел Беа, сидевшую там же, где он ее оставил. Соломенная шляпа лежала рядом с ней на скамье; она слишком много времени провела на солнце. На ней было старое желтое платье, которое Пол помнил по ее первой фотографии в «Спикизи» ; он выбрал эту фотографию для обложки – решение, в итоге почему-то приписанное Лео. Как и тогда, она сидела в профиль, лицо ее было ничем не омрачено, даже полно надежды. Он подошел и протянул ей газировку.

– Холодненькая, – сказала она, обхватив бутылку обеими руками и прижимая ее к щеке. – Что? – спросила она, глядя Полу в лицо. – Что случилось?

– Ничего, – сказал он, стараясь изгнать с лица малейшее облачко. – Я просто подумал, что ты сейчас выглядишь по-настоящему счастливой.

От того, что он знал и как хотел поступить с этим знанием, у него заколотилось сердце.

– Я вроде как и счастлива, – сказала она удивленно.

Пришел их паром, выходящие пассажиры хлынули на дебаркадер.

– Готова? – Пол протянул Беа руку и попытался представить: кем была Беа с Лео и кем могла стать без него? Кем мог стать он сам, если бы Лео не было поблизости? Кем они могли стать вместе? Беа вложила руку в ладонь Пола и встала к нему лицом, и ответ теперь был ясен, совсем как легкое, сияющее выражение ее лица, которое – даже с учетом палящего солнца, запаха уличной еды и вони от океана – положительно приводило в восторг. Казалось неземным. Кружило голову и умягчало сердце.

Вложив руку в ладонь Пола, Беа ощутила, как внезапно ускорилась ее кровь. Это было приятно. Пол был таким терпеливым, таким хорошим, верным и преданным, так ей помогал. Его обычно бледная кожа приобрела на солнце едва ли не сияние, несмотря на то что он вечно замазывался кремом от солнца с SPF 70 или выше. Беа донимала его, пока он не переоделся в футболку – правда, темно-синюю, без рисунка, а поверх все равно носил льняной пиджак, но все-таки он казался ей каким-то другим. Выше ростом. Увереннее. Поднявшись и оказавшись так близко к его лицу, Беа увидела, как на нем мелькнула какая-то решимость, что-то – она понимала – связанное с ней, и почувствовала себя спокойно и уверенно. Пол, осознала она, был почти красив.

Он очень огорчился, когда она решила убрать последний рассказ об Арчи в ящик стола. Навсегда.

– Это не мое, – сказала она Полу. – Это принадлежит Лео и Матильде, а еще тому, кто пока даже не родился. Это не та история, которую мне нужно рассказать.

И все же он так упорно помогал ей искать Лео, она знала, что он даже несколько раз отправлялся на поиски один.

– Мне здесь понравилось, – сказала она ему. – Несмотря ни на что.

– Мне тоже, – ответил Пол.

Они держались за руки, у обоих чуть кружилась голова, оба робели, оба немножко обгорели на солнце и вспотели, и, хотя Беа не понимала, откуда в ней этот могучий оптимизм (она надеялась, что это новая работа, но, возможно, дело просто в покачивании дебаркадера? в водном просторе? в Поле?), она решила его принять. Стерпеть свою собственную радость.

– Знаешь, что еще мне нравится? – сказала она, кладя руки на плечи Полу Андервуду.