Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

Он часто появлялся на экране телевизора, пока не подал в отставку: это произошло лет десять назад. Альбом, спрятанный у нее в гардеробной, заполнен газетными вырезками о нем. Страницы истрепались от частого перелистывания. Светская хроника рассказывает ей о жизни его детей: не зная их лично, она относится к ним с нежностью, потому что они – его.

– Давно ждешь? – спрашивает она, и собственный голос, напитанный чувством, режет ей слух.

– Не очень, – улыбается он лукаво, понимая, что речь идет не только о сегодняшнем вечере.

Он состарился благородно – как вино изысканной марки. Может, это и не совсем справедливо, что время так пощадило его красоту. Но, пройдя свой путь, она твердо усвоила одну истину: жизнь редко бывает справедливой. Жизнь есть жизнь.

Она подходит ближе, и любовь, которой светятся его глаза, заставляет ее сердце биться.

– Мне тебя не хватало, – говорит она, когда расстояние между ними сокращается настолько, что можно услышать легчайший вздох.

– Мне тебя тоже.

Он протягивает к ней руку, гладит волосы, скользит кончиками пальцев по щеке, и, хоть ее кожа уже не молода, время перестает их разделять. Они снова стоят, как раньше, на балконе под лунным небом Палм-Бич.

Они не могут друг на друга насмотреться. После такой долгой разлуки просто оказаться рядом – наслаждение, которому невозможно противостоять.

– Смерть Фиделя наконец-то принесла тебе спокойствие? – спрашивает он ее.

– Я на это рассчитывала. Думала, победа будет такой сладостной… Только, конечно, я не знала, что ждать придется так долго.

– Но ты все же была счастлива?

Она улыбается.

– Была.

– Я рад этому. И рад, что время к тебе милостиво.

– Да, на время я не в обиде. – Она глубоко вздыхает. – Я очень огорчилась, когда узнала о твоей жене.

Некролог появился в газетах Палм-Бич полгода назад.

– Меня тронула записка, которую ты тогда прислала. Спасибо. У нас была хорошая семья. Мы вырастили чудесных детей, жизнь удалась.

– Приятно это слышать.

Ей действительно приятно. В юности она бы, наверное, ревновала, однако пройденный путь многому ее научил, и, пожалуй, самое ценное, что она приобрела, – это способность ставить чужое счастье выше собственного. В конце концов, разве сама природа любви не требует от нас жертв?

Он, улыбаясь, протягивает ей руку, и сердце прыгает у нее в груди. Разве не чудесно, что после стольких лет между ними по-прежнему горит яркая искра? Что они нашли дорогу друг к другу?

Такие встречи – это, наверное, судьба.

– Разрешите пригласить вас на танец, Беатрис Перес – девушка, целующая революционеров и похищающая сердца, – говорит он, и она смеется: знакомые слова переносят ее на пятьдесят шесть лет назад.

То, что он по-прежнему так неумеренно любезен, очень даже нравится ей. Сколько бы времени у них ни осталось, она хочет провести эти дни, недели, месяцы или годы с ним.

Она качает головой, на ее губах играет улыбка. Глаза наполняются слезами, а в груди трепещет радость.

– Об украденных сердцах я ничего не говорила.

Он улыбается, и она чуть не зажмуривается, как от яркого электрического света. Любовь, которой полон его голос и его взгляд, тепло обволакивает ее.

– Зато я говорю.

Разве у нее может быть хоть какой-то шанс?

– С удовольствием, – говорит она, подавая ему руку.

Он обнимает ее, и они начинают танцевать при свете солнца, встающего над океаном. С каждой волной, ударяющейся о берег, время убывает.

Секрет романтических отношений с мужчиной, в которого ты была влюблена почти всю свою взрослую жизнь, в том, чтобы сохранять легкий покров таинственности. Ты постоянна в своих чувствах к нему, и он об этом знает, тем не менее должны быть и свидания, и цветы, и письма, которые ты будешь читать в уединении своей гостиной. Кто-нибудь наверняка скажет, что в преклонном возрасте конфетно-букетный период – это смешно, что нужно спешить, ведь времени и здоровья остается все меньше и меньше.

К счастью, я никогда не слушала, что говорят другие.

Кое с чем, конечно, не поспоришь: время – действительно роскошь. Но именно поэтому его, как и другие роскошные напитки, лучше смаковать не спеша, а не заглатывать залпом. Мне не жаль часов, которые я трачу на прически и макияж перед нашими свиданиями, а также на выбор новых нарядов, которые я покупаю, прогуливаясь по магазинам с внучатыми племянницами. Они пока не знают о Нике: эту тайну я бережно храню у самого сердца.

Он приезжает за мной минута в минуту, и по его взгляду я понимаю, что от времени мой образ не потускнел, романтика нашей молодости не развеялась. По-моему, в том возрасте, который принято называть закатом жизни, особенно приятно вновь раздуть никогда не умиравшее пламя.

После двух месяцев встреч он и его водитель заезжают за мной на блестящем сером Rolls-Royse , и мы едем в Веллингтон на день рождения к моей внучатой племяннице Люсии.

Пора знакомить Ника с моей семьей.

Сегодня в клане Пересов двойной праздник: другая моя внучатая племянница, Марисоль, вернулась с Кубы, куда она ездила, чтобы развеять прах своей бабушки Элизы. Мы все гордимся Марисоль и рады ее возвращению.

Представляя Ника родным, я внутренне усмехаюсь: мой племянник явно смущен тем, что тетушка до сих пор поддерживает с кем-то романтические отношения.

– Так это с ним у тебя было то свидание, к которому ты так тщательно готовилась? – спрашивает Марисоль, отойдя со мной в сторонку и глядя на меня расширенными глазами.

Внучатые племянницы всегда были мне как родные внучки. Благодаря им я не чувствую себя одинокой, хотя и не родила собственных детей.

Неделю назад Марисоль застала меня за наведением марафета перед встречей с Ником. Вспоминая наш тогдашний разговор, я улыбаюсь:

– Да.

– Он ведь чуть президентом не стал! – восклицает Марисоль с благоговением в голосе.

– Не стал. Хотя президент из него был бы отличный.

– И давно вы друг друга знаете?

– Давно. С тех пор как я была еще совсем молоденькой.

– Ты его и раньше…

– Что? Любила?

Марисоль кивает.

– Всегда, – отвечаю я.

– Я рада, что он пришел. И что ты счастлива.

Люсия подходит к нам с бокалом шампанского и садится рядом со мной.

– Открой подарок, который я тебе привезла, – говорю я, указывая на обтянутый яркой бумагой прямоугольник, лежащий на десертном столе.

– Я собиралась потом…

– Забудь об этикете. Если в собственный день рождения ты не можешь делать что хочешь, то в чем вообще смысл праздника? К тому же я старая женщина, и мне позволено пренебрегать правилами. Я разрешаю тебе открыть один из подарков – мой – раньше положенного срока.

Марисоль смеется.

– Мне кажется, любительницей правил ты и в молодости не была.