Джеймс Макбрайд - Дьякон Кинг-Конг

При жизни отца разница между северными и южными итальянцами роли не играла. Отец и Горвино были старой закваски. Начинали еще в дни Корпорации убийств — бруклинских боевиков мафии, когда молчание было золотом, а сотрудничество — залогом долгой жизни. Но в представлении Горвино сын — это не отец, а теперь Виктор вообще ополоумел и не может сам штаны подтянуть без помощи своего лейтенанта Винни Тоньерелли — прислужника Горвино, которого Элефанти знал плохо, — так что сковородка под Элефанти раскалялась все сильнее.

На пороге он обернулся к матери, все еще рубившей ботву на столешнице, и спросил на итальянском:

— Во сколько приходит цветной?

— Придет. Он всегда запаздывает.

— Как там его, напомни?

— Какой-то дьякон. Его все зовут по прозвищу. Костюм или что-то в этом роде.

Элефанти кивнул.

— А чем вообще занимается дьякон? — спросил он.

— Почем я знаю? — сказала она. — Наверное, они как священники, но зарабатывают меньше.

Элефанти вышел за кованую оградку вокруг своего садика и уже поднес ключ к дверце «линкольна», стоявшего на обочине, когда услышал, как, свернув из-за угла, к нему по улице с ревом мчит ГТО [30] Автомобиль «Понтиак ГТО»; выпускался с 1964 по 1974 год. Прим. ред . Джо Пека. Элефанти нахмурился, когда ГТО замедлился и остановился, а с пассажирской стороны опустилось стекло.

— Захвати меня с собой, Томми, — сказал Пек.

Пек, сидящий за рулем, был в своих обычных темной рубашке с распахнутым воротом и выглаженных брюках, а смазливые черты под светлыми волосами кривились в его обычной ухмылке. Миловидный психопат. Элефанти сунулся к нему в машину, чтобы их не слышали на улице.

— Я сегодня планирую совместить полезное с полезным, Джо. Ничего приятного. Тебе со мной не захочется.

— Где ты, там и пожива.

— До встречи, Джо. — Элефанти отвернулся, и Пек окликнул:

— Погоди ты минутку, а, Томми? Это важно.

Элефанти нахмурился и сунулся обратно в кабину, лицом к лицу с Пеком под рокот ГТО.

— Чего? — спросил он.

— Планы меняются, — сказал Пек.

— Какие планы? Мы на выпускной едем, что ли? У нас нет никаких планов.

— Поставка из Ливана, — сказал Пек.

Элефанти почувствовал, как к лицу приливает кровь.

— Я уже говорил. Это без меня.

— Брось, Томми! — взмолился Пек. — В этот раз ты мне нужен. Только в этот.

— Позови Херби из Вотч-Хаусес. Или Рэя с Кони-Айленда. У Рэя теперь целая бригада. Новые фуры и все такое. Он обо всем для тебя позаботится.

— Я не могу с ними работать. Не нравятся мне эти парни.

— Почему? Два парня. Сложишь вместе — получится один мужик.

На виске Пека вздулась вена, и он скривился — Элефанти знал, что это выражение означает гнев. Вот в чем беда Джо. Его норов. С Джо Пеком они были знакомы со средней школы. В Бэй-Ридже учились три тысячи детей, но только одному достало глупости схватиться в автомастерской за модельный нож X-Acto из-за потерянного гаечного ключа — Джо Пеку, мелкому задохлику из района Коз с девчачьей мордашкой и мозгом размером со зрелую горошину. В школе Элефанти пришлось четыре-пять раз самолично начистить рожу Джо, но у того была невероятно короткая память на поражения. Когда ему сносило башню, он уже не спрашивал, что произошло, кто виноват и почему. Нечего и говорить, что это свойство делало его дерзким гангстером, но в то же время первым кандидатом на то, чтобы однажды закончить дни в урне в собственной семейной погребальной конторе. Поразительно, годы его не смягчили.

— Ниггеры из Коз-Хаусес срут в мою малину, — сказал Пек. — Подстрелили пацана. Отличного пацана. Негра. Он толкал много товара для одного моего клиента. Говорят, просто гений, отличный пацан. Отлично работал, пока не словил пулю.

— Если он такой умник, чего бы не дать ему какую-нибудь негритянскую стипендию, Джо?

Пек побагровел, и Элефанти с отстраненным удовольствием наблюдал, как Пек, проглатывая гнев, спускал ему эту дерзость.

— Дело в том… — Пек посмотрел через лобовое стекло, потом через заднее, чтобы убедиться, что рядом никого нет, — что подстрелил пацана какой-то старый пердун. И вот мой клиент в Бед-Стее послал одного из своих уладить дела. Тот выследил старикашку, чтобы его прижать к ногтю. Но хрыч не желает прижиматься.

— Может, он скромный человек, который не любит внимания.

— Ты можешь, блин, послушать серьезно?

Элефанти почувствовал, как у него учащается пульс. Подавил желание схватить Пека за грудки и познакомить его смазливое девчачье личико со своим кулаком.

— Убирай уже блокирующих с поля и выходи на другую половину, а, Джо?

— Чего?

— Просто скажи, что тебе надо. У меня дела.

— Тот, кого посылали, облажался. Его взяли копы. Теперь он поет в «семь-шесть». Одна моя пташка оттуда рассказывает, что поет он малиновкой — выкладывает копам все. И перед тем как его выпускают, этот стукач сообщает копам, что мой главный цветной клиент в Бед-Стее задумал меня кинуть. Цветные больше не хотят, чтобы я им поставлял. Как тебе это понравится? Неблагодарные ниггеры! Я к ним со всей душой, а они меня хотят нагнуть. Собираются развязать расовую войну.

Элефанти слушал молча. «Вот что бывает, когда имеешь дело с теми, кому не доверяешь, — думал он с горечью. — И даже неважно, о наркотиках речь или об овсяных хлопьях. Проблема одна».

— Я не при делах, — сказал он.

— Горвино это не понравится.

— Ты с ним разговаривал?

— Ну… пока что нет. Я разговаривал с его человеком Винсентом. Он говорит, что Горвино меня поддержит, но Бед-Стей — наша земля. Поэтому, говорит, и разбираться тоже нам.

— Это твоя земля, Джо. Не моя.

— Это наш док.

— Но твоя дурь.

Он видел, как темнеет лицо Пека; как тот борется со своим горячим норовом, всего в одном шаге от того, чтобы взорваться. С великим усилием Пек снова оправился.

— Можешь ты вступиться за меня только один этот раз, Томми? — сказал он. — Только этот раз? Пожалуйста? Перевези для меня ливанскую поставку — и я больше ни о чем не попрошу. Только в этот сраный раз. После поставки мне хватит бабла, чтобы выдавить ниггеров и послать их куда подальше навсегда. И заодно сочтусь с Горвино.

— Сочтешься?

— Я торчу ему несколько тысяч, — сказал Джо и спешно прибавил: — Но получу эту поставку — и легко сочтусь, и навсегда выйду из наркоты. Ты, кстати, прав. Всегда был прав насчет наркоты. С ней слишком рискованно. Это мое последнее дело. Сочтусь — и на выход.

Долгое время Элефанти молча буравил Пека взглядом.

— Брось, Томми, — умолял Пек. — По старой памяти. Ты не принял ни одной чертовой поставки за полгода. Ни одной. А я отвалю тебе восемь косарей. Всего делов на час. Один сраный час. Прямиком с борта, в док и дальше по маршруту. Не надо разгружать шины, ничего такого. Просто берешь товар и кабанчиком ко мне. Один час. И я отстану. Один час. Ворочая сигареты, ты столько за месяц не заработаешь.