Пип Уильямс - Потерянные слова

Три джентльмена. Все трое — ученые. Они жили в Сомерсете в свободное от преподавания время. Профессор Лейтон Чисхолм был историком Уэльского университета и ровесником сестер. Он держался в их компании так уверенно, что сам угостил себя кексом и без приглашения сел на самый удобный стул. Мистер Филип Брукс тоже считался другом, но он был слишком молод, чтобы позволить себе такую непринужденность. Ему пришлось пригнуться, чтобы не удариться о дверной проем, а когда Бет целовала его в щеку, она шутливо привстала на носочки. Мистер Брукс преподавал геологию в Университетском колледже Бристоля, так же как и мистер Шоу-Смит — самый молодой из троих. Мистер Шоу-Смит был незнаком с сестрами и пришел по настоянию мистера Брукса. Его юное лицо было подвижным, но борода еще не намечалась.

— Вы быстро к нам привыкнете, мистер Шоу-Смит, — сказала Бет, когда он был ей представлен. Мне стало интересно, кого она имеет в виду — нас троих или всех женщин в целом.

Когда мужчины сели, мы с Дитте устроились по краям дивана. Бет налила чай и кивнула мне, чтобы я подала «Мадеру». После того как все получили угощение и похвалили кекс, я откинулась на спинку дивана и стала ждать, когда Бет задаст мужчинам какой-нибудь провокационный вопрос, в котором уже будет ключ к разгадке. Я ожидала джентльменских анекдотов с оттенком высокомерия, интеллектуальных разногласий и бестолковых споров. Я думала, что меня иногда будут из вежливости просить высказать свое мнение, и заранее сожалела о мужской сдержанности в выражениях из-за того, что трое из присутствующих носили юбки.

Однако все пошло не так. Эти джентльмены пришли послушать, проверить свои знания и принимать возражения не друг от друга, а от сестер. Взгляды мужчин были устремлены на Бет. Они следили за тем, как она поворачивалась, чтобы включить лампу, наблюдали за ее руками, когда она проверяла уровень воды в чайнике и подливала им еще чай. Когда она говорила, они подавались вперед, просили ее уточнить, по очереди рассуждали над ее мыслями, дополняя их своими. Они спорили с ней и просили разъяснить свою позицию. Бет сначала улыбалась, прежде чем разбить в пух и прах нелогичные рассуждения собеседников. Если они соглашались с ней, а такое происходило часто, то совсем не из вежливости. Моему удивлению не было предела.

Дитте говорила мало, но иногда она наклонялась к профессору Чисхолму и негромко беседовала с ним, пока молодые люди спорили с Бет. Когда у Дитте спрашивали ее мнение, разговоры прекращались. В вопросах истории она, несомненно, считалась авторитетом, и к ее словам относились с тем уважением, которое я встречала только по отношению к доктору Мюррею.

— Это как раз та тема, по которой Эдит собирается провести исследование при переписывании своей «Истории», — сказала Бет. — Поэтому мы пригласили к себе Эсме на какое-то время. Она будет научным помощником Эдит.

— Разве это не твоя работа, Бет? — спросил профессор Чисхолм.

— Да, конечно, но, как вы знаете, я сейчас сама занимаюсь писательством, — ответила Бет с дерзкой улыбкой.

— И над чем вы работаете, мисс Томпсон? — спросил мистер Шоу-Смит.

Бет повернулась к нему всем телом и, прежде чем ответить, выдержала паузу.

— В общем, — сказала она, — это будет нечто скандальное. Я пишу роман, самый худший на свете, но каким-то чудом его собираются опубликовать.

Я заметила улыбку на лице Дитте, когда она потянулась за кусочком «Мадеры».

— Как он называется? — спросил мистер Шоу-Смит.

— «Жена драгуна», — сказала Бет с гордостью. — Действие происходит в семнадцатом веке, и моя задача на ближайшие месяцы — поддать в сюжет немного жару.

— Поддать жару?

— Да, мистер Шоу-Смит. Словами не передать, как я при этом веселюсь.

Молодой человек наконец понял, что к чему, и уткнулся в свою чашку. Я полезла в карман за карандашом и листочком.

— Жесты, конечно, играют важную роль, — продолжала Бет. — Он может протянуть ей руку, она может ее взять, но физическое возбуждение — естественная функция организма. Согласны, мистер Шоу-Смит?

Он потерял дар речи.

— Конечно, вы согласны, — сказала Бет. — Если хотите поддать немного жару в романе, то кожа должна пылать, а пульс подпрыгивать — как у персонажей, так и у читателей, на мой взгляд.

— Вы считаете, что страсть нужно выставлять напоказ? — спросил мистер Брукс.

— Да, непременно, — ответила Бет. — Еще чаю кому-нибудь?

Извинившись, я встала, чтобы выйти из гостиной. Мужчины тоже встали. Казалось, миcтер Шоу-Смит был благодарен за прерывание беседы. Мне хотелось записать слова Бет, пока они не стерлись из памяти.

Когда я вернулась назад, я увидела новую гостью.

— Эсме, это миссис Брукс.

Миссис Брукс поднялась, чтобы поздороваться со мной. Она едва доставала мне до плеча.

— Не смейте называть меня миссис Брукс, — пошутила она, протягивая руку. — Я откликаюсь только на имя Сара. Я жена и водитель Филипа.

Ее ладонь была твердой, а рукопожатие — сильным. Я поняла, что ее характер совсем не соответствует маленькому росту.

— Это правда, — сказал мистер Брукс. — Моя жена научилась водить, а я — нет. Можете смеяться — большинство друзей так и делают, — но нас такое распределение ролей вполне устраивает, — он посмотрел на Сару. — Я с трудом помещаюсь за руль. Правда, дорогая?

— Ты везде с трудом помещаешься, Филип, — засмеялась Сара. — Кстати, мой рост тоже не подходит для автомобиля, но я его так люблю!

К тому времени, когда Сара сказала, что пора домой, был выпит еще один чайник, а на блюде не осталось ни крошки кекса.

— Я должна развезти этих джентльменов по домам до наступления темноты, — проговорила она.

Мы все поднялись. Но когда каждый мужчина прощался с Бет, она вновь вовлекала его в непринужденный разговор. Через десять минут Саре пришлось хлопать в ладоши, как школьной учительнице, чтобы мужчины наконец двинулись за ней к двери.

Сестры обожали приглашать гостей на послеобеденный чай, и за следующий месяц у меня появилось больше знакомых, чем за все годы работы в Скриптории. Мистер Шоу-Смит больше не приходил, но профессор Чисхолм был частым гостем.

— Он волшебным образом появляется на нашем пороге каждый раз, когда миссис Трэвис печет свою «Мадеру», — шепотом сказала мне однажды Бет. — Действительно чудеса.

Однажды с профессором Чисхолмом пришел Филип Брукс, а в другой раз Филип и Сара пришли одни. Внешне миссис Брукс была довольна проста, и она часто говорила все напрямую. Я подозревала, что она не так умна, как сестры, но у нее был талант говорить правду в лицо. Сара напоминала мне Тильду.

Когда мой живот уже невозможно было скрыть, вместо послеобеденного чая я стала выбираться на прогулки. Сначала я ходила в парк Виктории и к термам, а когда шел дождь, я спасалась от него в аббатстве и слушала, как репетируют мальчики из церковного хора. Но Дитте быстро положила этому конец.