Пип Уильямс - Потерянные слова

Не обращая на них внимания, Сара подошла ко мне и взяла меня за руки.

— Эсме, если ты не хочешь, чтобы это произошло, я тебя пойму. Тебе будет сложнее, чем кому-либо еще. Подумай хорошо. Ты должна быть уверена в своем решении.

Что я чувствовала? Сожаление, горе, потерю. Еще надежду и облегчение. Были и другие эмоции, которым я не могла придумать название, но я чувствовала их горечь всем нутром. Вместо слов я ответила Саре потоком слез.

Она обняла меня своими сильными руками и позволила рыдать у нее на плече. Она была крепкой и бесстрашной.

Когда Бет наконец налила чай в чашки, мы все шмыгали носами.

Мы пили чай и ели кекс, а я смотрела, как крошка застряла у Сары в уголке рта. Я заметила, как внимательно она слушает все, что говорит Бет. Она не перебивала ее, но не всегда соглашалась с ее мнением. Я прислушалась к звукам ее голоса и вспомнила, как звонко она смеется. Может быть, она еще и петь умеет.

Раньше я старалась не думать о том, что случится, когда беременность закончится. Я не задавала вопросов, а сестры говорили намеками. Они уже давно все спланировали?

Скорее всего, да.

А по-другому нельзя?

Наверное, нельзя.

Я ждала девочку. Я просто знала это. И я уже начала ее любить.

— Эсме, — окликнула меня Бет.

Женщины ждали от меня ответа на вопрос, который я прослушала.

— Эсме, можно мне снова приехать в гости? — спросила Сара.

Я посмотрела на Дитте. Когда закончу редактировать ее книгу, я вернусь в Оксфорд и продолжу работать в Скриптории. Так сказала Дитте, и я согласилась.

Вне всяких сомнений, существовало слово, которое могло бы описать, что я тогда чувствовала, но, проработав столько лет в Скриптории, я не могла вспомнить ни одного.

Я ответила Саре кивком головы.

Стояла теплая погода, а я стала неповоротливой. Дитте была довольна исследованиями, которые я провела, и настаивала, чтобы я целыми днями лежала на кушетке и вносила правки в ее рукопись. По вторникам на чай приезжала Сара, а я тихо сидела и наблюдала за ней. Каждый раз я находила в ней новые достоинства, но чаепития давались мне нелегко, поэтому отношение к Саре осталось двойственным. Так много нужно было сказать друг другу, но суета с чаем и кексом «Мадера» серьезно мешала.

Однажды во вторник я вплыла в гостиную и застала Сару в шляпе и водительских перчатках.

— Я думала пригласить тебя на прогулку, — сказала она.

Почувствовав неожиданное облегчение, я сделала глубокий вдох, словно уже выбралась на свежий воздух.

— Мы поедем вдвоем, — уточнила Сара и посмотрела на сестер, а те дружно закивали в ответ.

Было непривычно, когда Сара открыла дверь «даймлера» и помогла мне устроиться на пассажирском кресле. Я редко ездила в личных автомобилях и никогда — с женщиной за рулем. У Сары были маленькие ноги и маленькие руки, и ей приходилось двигаться всем телом, чтобы вести машину. Она наклонялась вперед, чтобы переключить передачу, и назад, чтобы нажать на педаль. Со стороны все выглядело так, как будто ее руками и ногами управлял кукловод. Я закашляла, чтобы не засмеяться.

— Тебе плохо? — спросила она.

— Нет, совсем нет, — ответила я.

Сара никогда не настаивала на разговоре и вела себя довольно неумело в светских беседах; однажды она ответила на замечание о погоде рассуждением о связи между атмосферным давлением и дождем, поэтому наша поездка прошла в тишине, за исключением скрежета коробки передач и мимолетных бранных восклицаний в адрес других водителей.

Когда мы добрались до базы отдыха, в моем кармане лежали три листочка, заполненные примерами для damn-dunderhead [45] Чертов болван. . Мой почерк на них выглядел так, как будто я писала во время приступа паралича.

— Сегодня «Сомерсет» играет с «Ланкаширом», — сказала Сара, помогая мне выйти из машины и вытягивая шею, чтобы рассмотреть счет. — «Ланкашир» прогоняет 181-ю пробежку, так что Филипу еще трудиться и трудиться. Ты любишь крикет, Эсме?

— Не знаю. Я ни одну игру не досмотрела до конца.

— Ты слишком воспитанная, чтобы признаться, что матчи длятся бесконечно и наблюдать, как растет трава, намного интереснее. Нет, не отрицай, я вижу это по твоему лицу, — Сара взяла меня под руку, легко подстроившись под мой рост, и мы стали ходить по периметру овала. — Ближе к вечеру ты удивишься, что когда-то так думала о крикете.

Мистер Брукс уже был на поле, и я подумала, что Сара неслучайно выбрала время приезда. С тех пор как намерения Бруксов стали ясны, Филип не приходил на чай к сестрам вместе с женой. Я думала, он считал, что лучше оставить это дело на женщин. И только когда я увидела, как он подавал свой первый мяч, я поняла, что они опасаются, что «это дело» еще не улажено. Они хотели произвести на меня впечатление, и вскоре мне предстояло принять или отклонить их предложение. Филип отдал свою шляпу судье, и его лысина засверкала на солнце. Он был настолько же высок, насколько Сара была маленькой, и бежал по полю на своих длинных тонких ногах, вырывая мяч из мельницы рук.

— Это Филип придумал, — сказала Сара после его второй попытки подачи мяча.

— Что придумал?

— Привезти тебя на матч. Ох, мяч не долетел! Они собираются все время кидать его на край поля?

Зрители, сидящие с другой стороны овального поля, зааплодировали.

— Наши вряд ли выиграют. По-моему, Филип не может сосредоточиться. Бедняга, он так хотел тебе понравиться.

— Мне?

— Да, я же сказала, это была его идея. Ему и на чай хотелось приезжать, но я не пускала. Его присутствие было бы некстати, согласна?

Я опустила глаза.

— Думаю, он надеялся показать тебе, что может стать прекрасным отцом, продемонстрировав свои спортивные достижения.

Вообще-то, мне нравилась ее прямота, но сейчас она меня ошарашила.

— Ну все, Филип закончил. Пятнадцати пробежек не хватило. Теперь он, наверное, рад, что объявили перерыв.

Я увидела, как игроки уходили с поля в помещение клуба. Когда Филип посмотрел в нашу сторону, Сара помахала ему рукой. Он не присоединился к своим товарищам по команде, а направился к нам. Сутулая походка, длинные шаги по зеленой траве.

— Пожалуйста, скажи, что вы только что приехали, — сказал он, когда подошел поближе. Его лицо было красным, то ли от смущения, то ли от солнца.

— Боюсь, я тебя разочарую, милый. Мы приехали, когда Шарп вышел отбивать подачу, — Сара встала на носочки, чтобы поцеловать мужа, и я не могла отделаться от мысли, что его сутулость появилась благодаря браку.

Филип посмотрел на счетное табло.

— Ну все, я так понимаю, теперь я буду считаться выбывшим, — сказал он и повернулся ко мне. Его ореховые глаза сияли. — Эсме, я очень рад тебя видеть.

Я не знала, что ответить, поэтому кивнула с натянутой улыбкой. Когда он протянул мне свою длинную руку, я подала ему свою. Он взглянул на мою обожженную ладонь, но не вздрогнул. Я ожидала, что его рукопожатие будет слабым из-за страха раздавить то, что выглядело таким хрупким, однако его хватка оказалась достаточно крепкой, чтобы моя ладонь не выскользнула раньше, чем было принято. По словам папы, рукопожатие может многое рассказать о характере человека.