Алиса Орлова-Вязовская - Дочки-матери

– Хочу, – кивнула девочка.

Люся получила пирожок, мандарин и конфету «коровка» от внезапно расщедрившийся Клавдии – уж очень хотелось знать, как поживает богатая, внезапно обретённая Галиной родня. И две взрослые женщины, оставив дела, так и сяк заискивали перед девочкой. Люся с полным ртом, роняя крошки на пол, выдавала скупые ответы и совсем не про то, что они ждали. Вот бестолковая! Ничего запомнить не может. Про телевизор сказала, а цветной или черно-белый – нет. И какая обивка у дивана? Что значит мягкая? Гобелен или другая ткань? А ковёр только на полу или ещё на стене есть? Да что она с закрытыми глазами, что ль, там ходила?

Ну ясно: толку не добьёшься. Лучше пойти на кухню и нормально поговорить.

– Нет, ну вы подумайте, Клав Семёновна! – обиженно поджав губы, воскликнула Галина, как всегда, привалившись спиной к стене и безвольно опустив руки. – Вот ей лишь бы меня уесть. Смотри, мол, ты бедная, а я богачка! Купила костюмчик – спасибочки. Он же дитю в самый раз, а на следующий год уже мал будет. На вырост надо было брать. И сарафанчик тоже впритык. Месяц-два пройдёт – и заднюшка наружу. Ишь, благодетельница!

– И не говори. Да где ей сообразить, она ж бездетная, денег воз, а как тратить – не знает. Ты, Галя, ей так и скажи: вы мне лучше деньгами давайте, я сама прикуплю, чего следует.

– Конечно! Я ж мать, мне виднее.

– А шапка-то, кроличий пух, денег хороших стоит. Вишь, для девки ей, значит, не жаль. А ты и пользуйся. Раз мужик тебя объегорил, хоть с евоной сестры получишь. Это по справедливости станет. Да и куда ей тратить-то? Муж помер, брат помер. Только на племянницу. Тебе покамест с ней ссориться резону нет. Вот устроишь свою жизнь, тогда и от ворот поворот. Хотя… нет, Галя, надо наперёд думать. К примеру, вырастет девчонка да приведёт жениха на твою площадь – и не выгонишь. А так, скажешь, живите, мол, у тётки, она одинокая, а помрёт – и у молодых отдельная квартира.

На Галин лоб набежали складочки. Клавдия Семёновна права, конечно, как всегда. Уж она об жизни всё знает лучше всякого профессора. Но выходит, придётся лебезить перед Натальей ещё невесть сколько времени. И не получится поставить нахальную сестрицу на место?

– Так-то оно так, Клав Семёновна, а если она в другой раз замуж выйдет? Чего ж, ей сорока нету, – плаксиво загнусавила Галина, словно родственница своим новым браком пытается увести из-под носа заманчивое наследство.

Соседка на мгновение замолчала, потёрла переносицу. Подумать надо. Но тут же подмигнула и знающим тоном бросила:

– Да кто польстится-то? Баба не молоденькая, характер, по всему, видать, не сахар. Мужики молодых любят, покладистых. Да, Галя, как у вас-то?

Соседка слегка порозовела.

– В кино ходили. Теперь, должно, в гости позовёт.

– Идёт у вас, идёт, – энергично закивала головой Клавдия. – Ты уж цепляйся намертво. Видишь, как хорошо складывается, и ребёнка теперь есть куда спихнуть. Отдала тётке на выходные – и свободная птица.

– И то верно, а то ни к себе позвать, ни самой уйти – одна морока, – Галина вдохнула и тут же протяжным голосом добавила: – Я ж мать, мне главное, чтобы дитя в полной семье росло как полагается.

В отличие от Гали Наталья быстро все мысли о ней из головы выкинула. Свои дела есть. С утра понедельника поехала в центр устраиваться на работу. Из метро вышла красная, потная, шапка набекрень – в такую толчею угодила, жуть. И лица у всех хмурые, не выспавшиеся. Да уж отвыкла она от такого давным-давно. И чего все так стремятся в столицу? Сбавила шаг – хоть отдышаться толком и остыть после потного, битком набитого поезда метро.

Заведующая ателье головных уборов оказалась точно такой, какую Наталья и представляла. Полная блондинка чуть за сорок. С не слишком-то ладно положенной косметикой. Волосы уложены в затейливую причёску и щедро залиты лаком. Вот к бабке не ходи: спать она ложится в шёлковой косыночке, чтобы начёс не помять. Одета хорошо и по стандарту кольца, серьги и все с крупными в глаз бьющими каменьями. Лицо сонно-равнодушное, а глаза словно отдельной жизнью живут. Как два пронырливых мышонка обшарили посетительницу с головы до ног быстрее, чем Наталья представиться успела. И тотчас в блёклых серых глазах отразилась стоимость всех увиденных вещей с точностью до копейки.

– Видите ли, Наталья Валентиновна, я бы, конечно, вас взяла, но у меня свободных штатных единиц нет, – протянула заведующая.

Наташа тотчас смекнула, что врёт будущая начальница как сивая кобыла и не краснеет. Но она прекрасно такой тип людей изучила и даже бровью не повела на отказ. С понимающей улыбкой глядела на собеседницу.

– От души хотела бы помочь, – продолжала заливаться заведующая. – Но штат-то не резиновый, сами понимаете.

– Ещё бы! – с воодушевлением воскликнула Наталья, расстегнув пальто, чтобы лучше виднелось импортное трикотажное платье, и закинула ногу на ногу, давая понять, что не та она соискательница, что кивнёт обречённо и поспешит восвояси. Просидела в кабинете больше получаса. К концу беседы чуть ли не подругами стали. Анна Леонидовна с фальшиво-скромной улыбкой приняла в подарок сувенирную шкатулочку и флакон духов «Сандал». Ну и как не помочь такой приятной женщине? Разве ж она противозаконное что делает? Петракова уходит в декрет, стало быть, место хоть и временное, да нашлось. Можно хоть сейчас идти в кадры и оформляться.

Анна Леонидовна вышла в приёмную и кивнула секретарю – сухопарой рыжеволосой женщине.

– Ирочка, приказ напечатай, потом занесёшь, я подпишу.

– Так у нас же мест нет.

– Ай, брось, – махнула пухлой рукой заведующая. – Эта Петракова ещё не известно, вернётся ли из декрета. Такая необязательная и работник так себе. У этой дамы и опыт работы больше, и трудовая загляденье. Деток не имеет, значит на больничном сидеть не станет и отпуск требовать в неположенное время. И потом подумай только, она же, бедная, недавно мужа схоронила, геройски погибшего. Не по-людски это в такой ситуации участия не проявить. Я как женщина очень сочувствую. Ты же знаешь, я человек такой: если надо кому помочь, так в лепёшку расшибусь, себе во вред сделаю, а другим помогу.

При этих словах Ирочка низко нагнулась над столом вроде как в ящик стола за бумагой, скрывая ехидную усмешку. Благодетельница нашлась – да у неё зимой снега не выпросишь, та ещё пройдоха.

В первый рабочий день Наталья принесла торт «Прага» – проставиться положено. И довольно быстро расположила к себе коллег. Приятно иметь дело с человеком, у которого видимых проблем нет. Как например, у бедолаги Петраковой. В декрет собралась, а сама не замужем. Наташа прекрасно знала, что вызывать жалость – последнее дело. Неудачников вечно сторонятся. Изо дня в день сочувствовать – так на свои горести времени не хватит. Уж куда лучше окружать себя людьми удачливыми, что лишний раз ни денег, ни помощи не просят. Да разговору нет – помогать ближнему дело хорошее, но… хорошо, когда сам предложил и знаешь наверняка, что откажется. Вроде и доброту проявляешь и не внакладе. Вот Наталья и оказалась той самой удобной коллегой. По рассказам Ирочки, женщина не бедная, поскольку работала на севере. Квартира есть, шмоток навалом. А что вдова, жалко, конечно, но опять же, не сидит, как ворона, вся в чёрном, бросая мрачные взгляды исподлобья. Бабёнка весьма видная, молодая, бойкая. Вполне может личную жизнь устроить.