Алиса Орлова-Вязовская - Дочки-матери

Сходили пару раз в гости к соседям с пятого этажа, Трегубовым, поиграть с их дочкой Светой, Люсиной ровесницей. И к пожилой Ольге Тихоновне на чай с булочками. Врач Ольга Тихоновна была бездетной, жили вдвоём с мужем, тихим уютным Павлом Евгеньевичем. Люська отчего-то ужасно им нравилась, дарили маленькие подарки, угощали конфетами. Вроде всё складывалось хорошо и правильно, но Наталья, каждый раз проводив племянницу, испытывала облегчение, что не обязана заниматься ею каждый день. Раз в неделю – пожалуйста, с удовольствием, а всё время – нет, уж увольте. Она в матери не годится. С самого рождения братишки эту завидную должность получила, хоть и не по желанию вовсе, а силком, да по доброте и собственной жалости. Хватит с неё, намамкалась по самое горло. Вот как на духу: не было бы у Андрея дочки, сроду с дитём возиться бы не стала. Может, какие-то женщины от бездетной своей участи мучаются и переживают, но во всяком случае не она. Да и муж покойный, Витя, никогда не изводил упрёками. Не получается – что ж, судьба, видно, такая, да и Андрейку надо на ноги поставить.

Люська с упоением раскрашивала картинку. Аж язык от усердия высунула. Это же прямо чудо-расчудесное, картиночки бледные, а проведёшь мокрой кистью – и сразу цвет! Без красок, одной водой! Недаром называется «волшебные картинки». Наталья сидела рядом, перебирала гречку на ужин.

– Таша, а у меня скоро папка будет как у всех, – внезапно бросила племянница, продолжая водить кисточкой по бумаге.

– Какой ещё папка? – приподняла бровь Наталья.

– Обычный, – пожала плечами Люся. – Мамка поженится на Кефирыче, и он станет мой папка.

– Чего придумала, вот болтушка! – рассмеялась Наталья. – У тебя был папа, только он… он… – осеклась, не хотелось произносить вслух слово «умер», а как объяснить по-другому – не нашлась.

– Не-а, не было, – утвердительно кивнула девочка. – Теперь только будет, Иван Кефирыч зовут.

– Да не бывает такого отчества! – радуясь, что проскочила скользкую тему, ответила Наталья.

– Бывает! Я, что ль, обманушка?

– Хм, ты хоть сама его видела, или мама сказала?

– Видела, сама. Старенький, не как деда Крутиков, но старенький.

– Как тёти Оли муж?

Люся задумалась.

– Не-а.

Наталья махнула рукой: чего прицепилась к ребёнку? Если нашёлся малахольный мужик, что решил взять в жёны Галину, ей-то что? Лишь бы не пьяница какой. Не ровен час, ребёнка испугает или, чего доброго, обидит.

Хотела, конечно, равнодушие проявить, но не удержалась. Привезла Люську домой и как бы невзначай спросила у самой Галины. Та порозовела, дежурные складочки собрала на лбу и протянула, что и впрямь человек один солидный нашёлся, с ребёнком берёт. И затянулась старая песня:

– Как ни крути, Наташенька, отец-то Люсеньке нужен. Опять же, квартиру ему обещали отдельную, всё для дитя стараюсь, я ж мать.

Наталья ухмыльнулась, повела плечами. Ну, совет да любовь, лишь бы девочке хуже не сделали. По дороге домой мельком проскочила мысль, что, может, всё и к лучшему. Вдруг да окажется дядька этот хоть и в летах, но и вправду солидный и положительный. Людмилка привыкнет к нему и станет расти в нормальной семье. Насколько это вообще возможно при Галькиной дурости. Даже если станет Наталья видеть ребёнка реже, а может, и вообще со временем только по большим праздникам, пусть уж так. Она свой долг перед Андрюшиной памятью исполнила. На произвол судьбы его дочку не бросила, сколько могла, столько и сделала. Не тратить же свою жизнь на исправление чужих огрехов? Подъезжая к дому, даже улыбнулась: «Кефирыч», ну Людмилка! Отчество Никифорович перепутала – смех да и только.

Позвонила Галина и, как всегда, заныла, загнусавила. Мол, Наташенька, помоги по-родственному, дитё не с кем оставить. В садике карантин, не в ЗАГС же её тащить? И окончился разговор вообще замечательно, Наталья едва вслух не рассмеялась, не то что обиделась. Как ребёнка забрать, так по-родственному, а на свадьбу пригласить не подумала. Видно, куриных Галиных мозгов хватило, чтобы понять: что-то не то сморозила. Затарахтела нудным своим голоском с протяжными нотами побирушки. Свадьбы как таковой не планируют, денежки надо придержать для переезда. И платьишка нарядного не будет по той же веской причине. Распишутся скромненько – и все дела. Только свидетелям придётся мало-мальски угощение поставить, а то не по-людски. Наталья весь это бред слушала вполуха: мели, емеля, твоя неделя. Да пошла ты со своей свадьбой и угощением куда подальше, соплежуйка. Но Люську забрать согласилась. Не из родственных чувств, конечно, больше из какой-то внезапно накатившей ревности к незнакомому Кефирычу. Вроде как ему придётся Людмилкино расположение завоёвывать, а ей – только пальцем помани.

Да, не сообразила вовремя, на что подписалась. Мнимый карантин в саду намечался аж на неделю. Вот лопухнулись вы, Наталья Валентиновна! Так упивалась своей ролью любимой тётушки, что из головы вон рабочие дни. Но идти на попятный для неё было равносильно поражению, да ещё перед кем, перед этой коровой не доёной? Сказала «да», всё – конец. А уж как она будет решать проблемы – не Галькиного ума дело. За свой счёт брать не хотелось, конец месяца, премию обещали. Попросить некого, Ольга Тихоновна осталась бы посидеть с Люськой до вечера с превеликой радостью, но сама работает. Хоть и рядом с домом, да в женской консультации, чего там ребёнку делать? Ещё увидит ненароком лишнего. И Наталья повезла полусонную племянницу в ателье. Обошлось нормально. Заведующая ругаться не стала – ещё бы, получила к восьмому марта очередной подарок и весьма увесистый. Покачала головой сочувственно: ох уж эти садики, вечно у них карантин. Это воспитатели нарочно выдумывают, чтоб с детьми не сидеть. А зарплату получат и премию скушают не моргнув. Пристроили Люську в служебную комнату, где обычно обедали и пили чай. Наталья всю дорогу стращала. Что озорничать на работе категорически нельзя, здороваться вежливо, без спроса шагу не ступать. В цех не соваться, только в случае крайней необходимости от дверей позвать. А то такое будет! Люся согласно кивала, даже уточнять не стала, что именно произойдёт в случае непослушания. Раз Таша сказала, что будет «такое», то лучше не допытываться. Опять же, на взрослой работе она не была ни разочка – это ж развлечение похлеще прогулки или кино. Домой ехала усталая, но довольная. Понравилось! Тётеньки все добрые, надавали конфет, печенья, вафель, апельсинку. Закормили так, что даже обед не влез. Таша нахмурилась, пришлось влить в себя пару ложек супа из широкого термоса. Люся прилежно раскрашивала картинки, рассматривала рыбок в аквариуме. А потом занялась устройством колыбели для Катюни. Тётеньки надарили меховых обрезков, кусочков фетра и репсовой ленты. На другой день заведующая уехала на совещание, и тётя Ира разрешила на печатной машинке на буковки нажимать, пока она по телефону разговаривала. Говорила добрая тётенька долго, и Люся стучала по клавишам, пока палец между ними не застрял. Больно было, но плакать не стала. Заревёшь – и не дадут больше печатать. А где ж ещё такое чудо увидишь? Словом, мелкие неприятности случались, но всё более-менее обошлось. Хотя Люся и капризничала, но не сильно, и по дороге домой Наталья не ругалась. Несправедливо это: ребёнок почитай наравне с ней весь рабочий день отбарабанил. В субботу обе проснулись поздно – во как устали. Даже в лес не пошли и в магазин за картошкой. Да ладно, на гарнир можно и макароны сварить. Весь день ленились, смотрели телевизор. Вечером Наташа читала вслух смешные рассказы про мальчика Мишу. Книжку взяли у Трегубовых, у самой Натальи ни одной детской книги не нашлось. Взяла на заметку: надо прикупить, что ли, хоть парочку. А то стыдоба, Светка уже по слогам читает, а Люся еле буквы знает – и то, что в саду учили. Галина себя не утруждает, а ребёнку осенью в первый класс идти. Как бы эта мамаша размазня не позабыла дочку в школу записать, а то и так мозгов с воробьиную какашку, а из-за свадьбы, поди, последние растеряла. Позорься потом, что племянница неуч тупая. Наталья в долгий ящик дела откладывать не любила. В воскресенье так замучила Люську, пытаясь с наскоку обучить чтению, что та уж была рада-радёшенька, когда надо было домой ехать.