Мельхиор Верденберг - Ночные тени [litres]

Преступник не оставил орудие убийства на месте происшествия. С двумя собаками полицейские обыскали окрестности дома, который хотя и находился в центре города, но на тихой боковой улочке.

Были перевернуты все мусорные контейнеры по обе стороны дороги, а их содержимое тщательно изучено. Службу городских подземных коммуникаций попросили поискать нож, то есть предполагаемое орудие убийства, в канализационных люках и под решетками водостоков. Поиски не дали результатов, но привлекли к себе внимание. Репортеры локальных новостных редакций быстро прибыли на место преступления, местное телевидение показало «вживую» поиски ножа, а также интервью с жителями соседних домов и с прохожими.

Когда работа по фиксации следов была завершена, тело женщины отправили в институт судмедэкспертизы. Мельхиор не любил смотреть на работу патологоанатома. Своего рода пиетет по отношению к жертвам выражался в нежелании видеть, как вскрывают их тела. Он довольствовался медицинскими заключениями и фотографиями покойных, их поврежденных органов.

Когда-то он лично знал сотрудницу судмедэкспертизы, которая исполняла там обязанности фотографа, даже положил глаз на нее, но дальнейшему развитию отношений помешало понимание того, что иногда придется находиться рядом с ней, когда она будет фотографировать препарированные органы человеческого тела.

Он провел еще некоторое время в частном врачебном кабинете убитой, глядя, как полицейский офицер просматривает ее рабочий календарь и деловую переписку.

За время присутствия Мельхиора на месте преступления перед дверью врачебной практики дважды появлялся смуглый молодой человек. Теперь он вновь стоял возле полуоткрытой двери. Судя по всему, его очень интересовало происходящее. На вопрос, что ему тут надо, вразумительного объяснения не последовало. Молодой человек лишь сказал, что живет здесь. Да, докторшу он знает. Что с ней? Мельхиор и полицейский, не сговариваясь, решили задержать его и допросить. Молодого человека, студента, тут же отвели в полицейскую машину. Ну а Мельхиор счел свое дальнейшее пребывание на месте преступления излишним. Он вернулся в свой служебный кабинет.

На следующее утро следователи дали короткий отчет. Убитая была замужем, уже несколько лет работала частнопрактикующим психоаналитиком в модном Зеефельде. В ее расписании на вчерашний день не значилось ни одного пациента. Обычно она оставляла себе среду свободной. Зачем она отправилась вчера после полудня в свой рабочий кабинет, установить не удалось. Опрошенные к данному времени родные и близкие также ничего не смогли сообщить на этот счет.

Мельхиора смутил третий абзац отчета. В нем говорилось, что видеокамера, установленная на подходе к дому, была всего лишь муляжом. Следовательно, отсутствовала и видеозапись, которая могла бы зафиксировать тех, кто входил в дом или выходил из дома в интересующий следствие промежуток времени. Мельхиору вспомнились молодые годы, когда он еще надеялся на изменение мира к лучшему, находился под влиянием Джорджа Оруэлла и, прежде всего, не доверял государству. Один из его коллег до сих пор хранил верность тогдашним идеалам. Он работал в сфере защиты личных данных и решительно боролся за строгие ограничения в использовании средств электронного наблюдения.

Мельхиору как представителю правоохранительных органов пришлось изменить свою точку зрения. Теперь он отдавал приоритет аспектам безопасности. Только преступление боится света! Будь видеокамера настоящей, сказал он себе, она показала бы нам убийцу симпатичной женщины. К жизни ее это не вернет, но преступника бы поймали. А так муляж остается муляжом.

Мельхиор прикинул возможность блефа, но отказался от этой мысли. Футбольному фанату-хулигану еще можно пригрозить обнародованием фотографий, но в случае с убийством подобное бесполезно. И вообще, нельзя пугать оружием, которого у тебя нет. Если бы блеф с несуществующими фотографиями раскрылся, то можно себе представить, с какой радостью на него набросились бы журналисты. Они всегда падки на скандальные новости. Кстати, задержание студента от внимания журналистов не укрылось.

В своем кабинете Мельхиор принялся рассматривать фотографию убитой, полученную от родственников. Открытый взгляд, несколько диковинный овал лица, темно-зеленые глаза, ярко-рыжие волосы сразу же очаровали его.

– Прямо настоящая ведьма, – прошептал он, держа фотографию перед собой на вытянутой руке.

Потом встряхнулся, пытаясь отогнать ее чары. Через полчаса к нему должны были привести подозрительного жильца из ее дома.

Молодой человек был единственным подозреваемым, но кроме того, что он находился в непосредственной близости от места преступления, предъявить ему было нечего. Как жилец этого дома, он вполне мог находиться там без особых причин. К тому же, будучи студентом, он не имел жесткого рабочего графика. Почему бы ему и не быть дома в среду во второй половине дня? Любопытство, вызванное присутствием полицейских в самом доме и снаружи него, также было вполне понятным. Допрос не дал никаких результатов.

Студент повторял, что лично знаком с докторшей он не был. Она всегда приветливо раскланивалась в подъезде. Но при этом они никогда не разговаривали. Мельхиору показалось странным то понимание, с которым молодой человек отнесся к своему аресту. Он ни единым словом не пожаловался на пребывание в тюрьме. В ответ на вопрос о месте учебы сообщил, что учится на юридическом факультете.

Показания коллеги-студента не вызвали у Мельхиора сомнений, но все же отпускать его пока не хотелось. Теоретически он все-таки мог оказаться преступником. А раз уж молодой человек все равно арестован, то пусть проведет еще одну ночь в следственной тюрьме. Если его сейчас отпустить, то придется давать журналистам какие-то объяснения, а этого Мельхиору не хотелось. Завтра, еще до встречи с судьей, утверждающим меру пресечения, будет достаточно времени, чтобы принять решение.

Очередной доклад следователей, прояснив некоторые обстоятельства, обнадеживал. Изучение судмедэкспертами одежды убитой дало интересный результат. На кровавом пятне блузки рядом с двумя прорезями обнаружился чужой биоматериал, из которого удалось выделить ДНК мужчины. Тут же приводился результат еще одного анализа: найденная ДНК не совпадала с ДНК студента. Мельхиор распорядился немедленно выпустить его.

Дальнейшие следственные действия не принесли результатов. Информация с мобильника жертвы, ее переписка и ежедневник не содержали никаких сведений, интересующих следствие. У Мельхиора оставалась только ДНК. Он запросил у суда разрешение на взятие анализов у всех мужчин – пациентов убитой. Суд дал такое разрешение, не возражал и уполномоченный по защите персональных данных, хотя государство в данном случае, не выдвигая конкретных подозрений, получало огромный массив информации о пациентах, находящихся под защитой закона. Всех пациентов мужского пола, обращавшихся к убитой, в письменном виде попросили сдать на анализ мазок слюны. Мельхиор был удивлен тем, насколько гладко прошел этот тест. Не было ни единого протеста, в дело не вмешался ни один адвокат; все без исключения мужчины, значившиеся в списке пациентов, явились для сдачи анализов.