Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Его словами глаголил извечный страх горожанина остаться ночью наедине с природой. Для киргиза то было бы делом привычным; единственно, что могло привлечь его к аулу, это выпить кумысу да поесть баранины. Но для сарта ночь без жилища полна напастей и ужаса. Помимо разбойников он опасается многого, что наполняет темноту ночи его богатое воображение. Например, дети Шайтана – джинны , среди коих наиболее страшен Жезтырнак (63) – чудовище в женском обличье со стальными когтями – даже молитва против него бессильна и заклинания бесполезны.

Всё же, вопреки всем ужасам предстоящей ночи на берегу потока в уединённой горной долине, я настоял на устройстве бивака в уютном местечке средь высоких трав. Заварил чаю, котелок настоящего ароматного чаю, и это преисполнило моего спутника столь поразительным бесстрашием, что он вынужден был пересмотреть своё отношение к ночлегу среди кошмаров. Впервые за последние годы вкусил он истинных благ земных. Трава была столь великолепна, что когда я постелил на ней плащ-палатку, то ощутил, будто возлежу на пуховой перине поверх пружинного матраца.

Утро выдалось прохладным, и трава покрылась росою. Нам предстоял подъём на высокую береговую террасу, что необходимо было для обхода глубокого и узкого каньона, в котором река извивалась едва видимой лентой под навесом известняковых скал. Вдали виднелись снежные вершины Угамского хребта (64) .

Перед выходом на гребень наше внимание привлекло необычное поведение пары золотистых щурок-пчелоедов, возбуждённо порхавших над скалистым бугром и неистово кричавших, словно безумные. Как только птицы увидели нас, тотчас стали метаться то в нашу сторону, то обратно, как будто пытались привлечь внимание к месту, где что-то их в высшей степени беспокоило. Поднявшись туда, я увидел греющуюся на солнышке гадюку. Я размозжил ей голову посохом, и птицы сразу успокоились. Змеи – опасные враги щурок, так как легко проникают в их гнёзда, устроенные в виде полостей на крутых откосах. Примечательно же то, что птицы признали в нас союзников, способных уничтожить их врага.

Перевалив через хребет, мы спустились в широкую, ровную, красивую и плодородную долину Кызыл-Тал (красная ива – пер.). Река здесь течёт спокойно и разветвляется на несколько рукавов, образуя тем самым ряд островов, заросших кустарником, с пятнами болотистых участков, поросших ярко-зелёной травой. Вокруг разбросаны поляны клевера, небольшие водяные мельницы, сады и юрты киргизов. Возле первой же мельницы я распрощался с моим проводником-сартом и его осликом, подождал немного, пока те скроются за перегибом. Потом нанял киргиза с верховой лошадью и двинулся по долине. Итак, мой первый проводник не смог бы никому толком сообщить о моём дальнейшем маршруте.

На болотистых участках встречалось множество огарей, иначе – красных уток ( Casarca rutila ) (65) , они замечательно выделялись своим ярким насыщенно-золотистым оперением среди зелени трав. Когда мы приближались, они взлетали, оглушая нас пронзительными криками. Справа и слева зеленели предгорья, а за ними вздымались горы, покрытые альпийскими лугами, увенчанные скальными утёсами. То было отменное место для охоты на горного козла. Весьма любопытно, что и летом и зимой самки с козлятами пребывают стадами на восточных склонах долины, а старые козлы на западных. У последних рога достигают иногда огромных размеров, до полутора метров. В осеннюю пору козлы на какое-то время присоединяются к самкам и все вместе они спускаются в предгорья, дабы полакомиться ароматными травами. В это время их нетрудно подстрелить.

В этой долине в изобилии произрастал дикий черноостый овёс. Трава интересная, встречается в горах повсеместно, как на засушливых склонах, так и на влажных участках; растёт плотными группами, предпочитая старые пастбища, которые постепенно заполоняет такими плотными массами, что создаётся впечатление искусственных посевов; никакая другая трава не может с нею соперничать. Встретилось огороженное каменными стенками поле, совершенно забитое диким овсом, и не верилось, будто всё это выросло само по себе без помощи рук человеческих; трава была мне по пояс и густа невероятно. Были удачными попытки сбора и выращивания семян, они крупнее и жирнее, нежели у овса обычного, но усвояемы ли они желудком лошади, остаётся под вопросом. В любом случае дикий овёс годится в корм на стадии ранней зелени (66) .

В долине этой я задержался на сутки, а затем нанял проводника с верховой лошадью и отправился через горы к местности, где русские поселенцы обосновались у дороги, ведущей в Семиречье. Путь наш змеился вверх извилистой лентой к высокому крутому перевалу через известняковый кряж, и подъём занял часа два с половиной. На этих высотах, среди фантастических известняковых башен – выветренных скальных останцев, произрастает низкорослый можжевельник Juniperus pseudosabina , на тюркском арча .

С перевала предстала пред нами воистину дивная панорама. На востоке, в самом низу узкого ущелья, в глубоком каньоне серебристой лентой извивалась река Угам (67) , а дальше один за другим, исчезая в бесконечной дали, вздымались хребты, убелённые вечными снегами – то простирались горы Тянь-Шаня, постепенно растворяясь в пустынях Джунгарии. А на запад путь шёл вниз к волнообразным предгорьям и, насколько мог различить взгляд, – в смутные дали солнцем выжженной равнины Сырдарьи.

В первом же ауле я отослал назад своего проводника и нанял другого, киргиза. Лошадь при нём оказалась старой, зато отменной туркменской породы, с хорошим шагом и быстрой рысью. Идти на ней верхом было истинным удовольствием, так что на некоторое время я смог забыть, что на следующий день мне предстояло оказаться в русском поселении и, возможно, встретиться с органами Советской власти.

Проведя ночь в киргизском ауле, мы прибыли в разорённый русский посёлок под названием Дорофеевка, а иначе – Джангали, от тюркского джангал , что значит чащоба (отсюда английское джунгли ), которое название наблюдательный и смышлёный киргиз тут же переиначил в Джанганчи, что значит жулики .

Мы остановились возле большой крестьянской избы с вывеской «Местный Реввоенком», то есть «Революционный Военный Комитет». Пришлось какое-то время ждать «товарища» – главу этого учреждения. Тот был, разумеется, коммунистом и бойцом Красной Армии, и потому облачён в новенькую униформу, недавно введённую в Туркестане, – тёмно-синяя куртка с жёлтым галуном и красные шаровары. По роже был явный мерзавец и головорез. Медлительно и долго читал он мои «мандаты» и внимательно рассматривал печать. Я не очень волновался, ведь все мои документы с печатями и подписям не были подделкой.