Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Неподалёку от почтовой станции Джиль Арык (Канал Ветров), по левому краю долины видна гора, сложенная из красных песчаников и серых глин, вероятно юрского периода; там есть залежи угля, который имеет большую зольность, но годен для кузнечного дела.

Теснина Буам бесплодна, нет в ней ни деревьев, ни кустарника; склоны гор лишь кое-где имеют травяной покров, но местность всё-таки живописна. Дожди здесь бывают, однако когда вы проходите сквозь горловину ущелья и попадаете в просторную долину Кок Майнак (111) , то сразу замечаете засушливость климата и типичную для пустынной местности растительность. Долина опоясана холмами, сложенными из грязеподобного лёсса вперемежку с гравием, смытым с окрестных гор; земля покрыта огромным количеством булыжников. По склонам гор видны озёрные отложения и береговые террасы – несомненные доказательства, что некогда озеро Иссык-Куль простиралось до входа в теснину Буам.

На сухой почве произрастает здесь в изобилии трава, именуемая чий ( Lasiagrostis splendens ) (112) . Стебель имеет прямой и ровно-гладкий, твёрдый как проволока; достигает высоты более трёх метров, но в толщину имеет не более 6 миллиметров; верхнее соцветие очень красивое, а при основании длинные, очень узкие листья образуют толстый пучок. Чий растёт группами и образует обширные заросли, полные фазанов и зайцев. Столь необычная трава характерна для тех мест Средней Азии, где мало дождей, но уровень грунтовых вод не очень низок, почвы предпочитает песчано-глинистые. Удивительно то, что лошади и скот домашний охотно поедают соцветия и даже стебли, но не листья.

На высоких глинистых холмах, как на пьедесталах, расположились заросли другого типичного представителя флоры Средней Азии, Nitraria stroberi (113) , кустарника с белыми стебельками и небольшими сочными листьями. Летом образует черные плоды, довольно сладкие, но солоноватые, которые съедобны, но не очень вкусны. Это наиболее распространённый житель пустынь, что встречается повсюду на территории Тургайской степи (114) и всей Средней Азии. Я встречал его в Тибете и на равнинах Индии. И что особенно удивительно, растёт также и в пустынях австралийских. Корневая система сильно ветвится и проникает глубоко в почву. Через некоторое время песок засыпает всё растение, оно же снова прорастает на верхушке бугорка. Так продолжается его упорное стремление вверх, и наконец образуется холм, имеющий странный вид сплетения корней с ветвями на вершине. Хорошо растёт кустарник также на тяжелых глинистых почвах и среди камней.

Склоны гор вокруг сухие и пустынные. Вся атмосферная влага, которую местность получает исключительно с запада, то есть с Атлантики, осаждается на самых западных вершинах, и мало что остается для долин Кок Майнак и котловины Иссык-Куля. В горных районах жарких стран таковая картина является весьма общей и объясняет тот странный факт, что рядом с заснеженными и покрытыми вечным льдом горами соседствуют настоящие пустыни.

По берегам горных рек расположились негустые заросли крушины ( Hippophoe rhamnoides ) (115) и мелколистной ивы. Было очень холодно, и дул пронизывающий ветер. Весна здесь только ещё начиналась, и листья растений едва распускались. Несколько мелких куликов (песочников, песчанок – пер.) порхали туда-сюда по песчаным берегам рек, пронзительно свистя, а в зарослях громко кукарекали петухи-фазаны.

В дикой степи Кок Майнака тянь-шаньские бараны ( Ovis carelini ) и горные козлы спускаются ранним утром к реке Чу на водопой.

Мы переночевали в полуразрушенном здании почтовой станции и на следующее утро продолжили путь по дороге, повернувшей теперь вслед за Чу к востоку и следовавшей по широкой и плоской долине, где река текла среди подвижных песков, галечников и глины. Растительность стала несколько богаче; встречались зелёные поля и густые заросли чия . В последних жизнь била ключом, и было интересно проезжать поблизости. Видели стадо диких свиней, пробиравшихся сквозь заросли на противоположном берегу реки; фазаны с важным видом, как бы по нахалке, вышагивали возле дороги, а на полянах зайцы продолжали пастись, нисколько не страшась моего приближения. Семиреченский заяц – приятель смелый и забавный, не чета характером своему робкому европейскому собрату, хотя размерами он заметно меньше. Кеклики бегали по каменистым склонам холмов, встретилось несколько выводков серой куропатки – вида сходного с обычною куропаткой европейскою, но явно от последней отличного.

Мы добрались до Иссык-Куля ранним утром. Дорога проходила на некотором отдалении от озера, но я не мог отказать себе в удовольствии подъехать к берегу как можно ближе, дабы рассмотреть сей знаменитый и чрезвычайно интересный водоём, о котором сочинено множество мифов и легенд. Несмотря на пустынную местность вокруг, вид озера великолепен.

Вся панорама окрест, словно картина искусного художника, выполнена мягкими и выдержанными контурами в синеватых тонах. В заозёрной дали, на юге можно было видеть голубую горную цепь с белоснежными пиками (Тескей-Ала-Тоо – пер.); на востоке водная гладь плавно уходила в голубую смутную даль, исчезая за горизонтом. Всё покрыто бледною серовато-лазурною дымкой и чем-то напоминало роспись на датской керамике. Даже стаи ослепительно белых лебедей и тысячи уток, плававших возле берегов, не нарушали общего тона панорамы.

Озеро простирается в восточном направлении на двести километров. Ни мимолётного паруса нет, ни клубка дыма, ибо нет лодок, бороздящих водную гладь. Озеро, чьи воды слегка солоноваты, зимою не замерзает, откуда проистекает и его название, на джагатайско-турецком наречии означающее тёплое озеро . Теплота исходит из окружающих горных долин и обуславливает мягкие зимы. Берега озера, покрытые галькою, пологи, однако дно очень быстро углубляется по мере удаления от берега. По вечерам, когда задувает восточный бриз, воды становятся бурными, пенистые гребни волн обрушиваются на берег, и откатные волны гремят галькою. Чувство такое, будто стоишь на берегу моря.

Давно известно, что возле южных берегов озера на значительной глубине можно различить какие-то древние сооружения, а после бурь на берег нередко выбрасывались кирпичи, осколки керамики и т. п. Сие дало повод к множеству легенд и побудило генерала Чайковского к написанию увлекательнейшей книги «Туркестан и его река по Библии и Геродоту» (116) . Таковое сочинение служит серьёзным предупреждением об опасности полагаться на так называемые «свидетельские показания истории», которые могут привести к самым фантастическим выводам, и показывает, как легко и просто столь удивительные теории могут быть опровергнуты малейшим прикосновением естественнонаучного метода.