Валерий Туринов - Сибирские перекрестки [litres]

Владислав и Костя остановились в домике, в котором жила геолог-женщина, уехавшая сейчас отсюда в отпуск.

День ушел на знакомство с картами и уточнением маршрута. На следующий день они вдвоем вышли на неделю в маршрут, чтобы взять образцы из намеченного участка хребта Дуссе-Алинь. Их путь лежал через перевал, а за ним к ручью, истоку реки Бурея.

Шли быстро. Владислав впереди. Костя напрягался, чтобы не отстать от него. Владислав в расцвете сил, возможностей. Крепкий, тренированный мужик.

Костя в этом сезоне ослаб: и душой и телом. Одно без другого не бывает. В это состояние непреходящей депрессии его загнала ситуация на кафедре – работа над диссертацией зашла в тупик из-за многоплановости задачи и невозможности свернуть в одиночку гору тех экспериментов, которые к тому же нужно было проводить на голом месте из-за отсутствия измерительного и технологического оборудования.

А Владислав все прет и прет в гору. Ему не до переживаний коллектора, не до его усталости. К тому же какая может быть усталость у коллектора, если он призван быть ему помощником, а не обузой, плетущимся где-то позади? Смелей и вперед! Вот девиз, который двигает Владиславом. Они идут вверх зигзагами: так легче и быстрее получается подъем. В лоб подниматься тяжело.

Рывок, затем краткий отдых, снова рывок и снова небольшой отдых. И так все вверх и вверх. Медленно ли, быстро ли, но перевал они взяли.

Но вот впереди непредвиденное – сверху, с вершин, ползет туман. Если он закроет перевал, то геологам будет сложно ориентироваться на верху. А сориентироваться надо обязательно. Иначе свалятся не в ту речную долину, и потом придется тратить много сил, времени, чтобы выбраться на нужное место отбора образцов. Не то и вовсе из-за этих блужданий можно потерять время и придется возвращаться назад с маршрута ни с чем.

Но им повезло: на перевал вышли еще до того, как туда наплыл туман. Владислав быстро сориентировался по карте, и они уверенно двинулись вниз, теперь уже точно зная, что они сваливаются в самые истоки Буреи.

Они стараются идти вниз быстро. Но вниз идти по крутому склону быстро не получается. Поэтому вскоре их догнал туман и прикрыл своей белой шапкой-невидимкой. Прикрыл и их и все вокруг. Но теперь это уже не важно. Туман далеко вниз не поползет, и скоро они надеются вынырнуть из него.

Действительно, немного ниже они выходят из тумана, как из облака, вступают на землю грешников. Дальше туман не смог скатиться, поджимаемый снизу потоками теплого воздуха. В этом месте очень странная и интересная картина – туман наползает сверху и тут же отступает, теснимый снизу. Клочьями отрываются от него струи, устремляются вниз, но, оторвавшись от основной массы, они быстро тают, разбрасывая лохмотьями истерзанное свое тело.

Они же наконец-то вырвавшись из него, устремляются все вниз и вниз. А вот уже и первые признаки нарождающегося ручейка – где-то внизу под ногами, под камнями начинает журчать. Неужели это та Бурея, которая далеко отсюда внизу крутит огромные колеса турбин? Здесь ее еще пока не видно, а только чуть-чуть слышно, как ребенка, который слабой ножкой стучит в утробе матери и просится наружу, к свету, к жизни. И скоро вот-вот появится на этот свет… Ага!.. Вот и он, еще крохотный. Если кто-то поставит свою грубую ногу на его еще хилое тельце, то пресечет его. Правда, на некоторое время. Он заполнит ямку от грубого сапога, а затем, перелившись через край, зажурчит дальше вниз. Так как уже никакая сила, никакая преграда не способна остановить его движение к морю.

Они спускаются быстро. Под ногами хлюпает и чавкает сырая высокогорная тундра. Скоро должны начаться кусты, а затем и деревья. Вон там внизу уже видны острые пики елей и тупые вершины сосен.

До места стоянки шли еще часа два. Стоянка – это бывший стан геологической партии, где жили рабочие, которые в этом логу били шурфы. Здесь стоят две рубленые избушки для жилья и одна под взрывчатку. Сейчас все здесь заброшено: разведка сделала свое дело и ушла в другое место.

Правда, трудилась она недавно, так как до сих пор осталась в ручье огромная кастрюля с пакетами масла, утопленная полностью в студеную воду высокогорного ручья, а в самой избушке, оказалось, есть даже кое-какие консервы, да под столом стоял огромный фанерный ящик, наполовину забитый пачками папирос. Но ни Костя, ни Владислав не курят, поэтому эта находка для них бесполезна, как, например, для неандертальцев золотая монета: купить на нее ему негде и нечего.

В этот день они только устраивались «на постой». Из трех срубленных избушек две были рассчитаны под жилье, а третья – под взрывчатку. В этой третьей избушке остались консервы в стеклянных банках. Это в основном различные закуски и борщевые приправы. В одной из избушек нашли остатки муки, на чердаке – спальники. В общем, здесь жить можно. Вечером перетопили немного масла и пустили его на блины, которые сделали из запасов муки.

Так же неплохо устроились и со спальниками на ночь вместо матрасов; залезать же в них не рискнули. Да в этом и не было нужды, в избушке было тепло.

На следующий день пошли маршрутом вниз по ручью, спустились по нему примерно километров на десять. Ручей зарос кустарником. Высокая трава не дает возможности быстро двигаться, из-за нее не видно скрытых ям, канав или валежин под ногами: можно врезаться в яму, зачастую глубокую. По дороге ловили хариуса. В этом ручье он был откормленным. Вернулись из маршрута рано, еще до сумерек.

Еще один маршрут на перевал, что находился по правую сторону от ручья.

Здесь они обнаружили интересную дорогу: серпантинкой вверх по склону шла широкая лошадиная тропа, аккуратно обложенная по сторонам стенкой из камня, для защиты от снега зимой и летом от ливней. Здесь давно, еще до войны, проводилась добыча какого-то сырья. Тропа сделана на совесть, и, похоже, по ней поднимались на перевал сотни раз лошади с грузом.

А вот и то, что, естественно, должно было остаться от тех старых разработок: шурфы, канавы и даже небольшие карьеры. Все давно поросло не только травой и кустарником, но и тридцатилетним лесом.

Здесь когда-то, по словам Владислава, использовался самый дешевый на земле труд, труд заключенных, на которых государство тратило минимальные затраты, только на поддержание жизни.

Владислав идет и постукивает молотком. Эта привычка у всех геологов. Со стороны же это выглядит так, как будто человеку дали в руки молоток, и он колотит им налево и направо, потому что есть молоток, и он для этого сделан.

Вечером же, усталые, они забрались в спальники. И Владислав устроил очередной ликбез Косте о том, для чего они отбирают образцы кварца, к тому же с такой большой площади, по всему Хабаровскому краю.