Валерий Туринов - Сибирские перекрестки [litres]

– Вы что – геолог?

– Нет, лесовик!

– В каком смысле? Тем, которым пугают детей?..

– Нет! – улыбнулась она. – Я закончила лесотехнический техникум и работаю в Хабаровске, в организации, которая занимается учетом леса и планирует, где удобно строить лесхозы по заготовке леса… Скучно, не правда ли, слышать такое от девушки?..

– Здесь БАМ!..

– Да, БАМ. Будут новые леспромхозы. Вот нас и послали для подсчета запасов древесины. Я здесь не одна: нас целая бригада…

Костя и «Рыжик» проболтали до прихода машины – видавшей виды «татры».

«Рыжик» села в кабинку, он же забросил ее рюкзак и сумку в кузов и, решив проводить ее, остался стоять на подножке машины, глядя на простое и открытое лицо девушки.

Ее не назовешь красавицей, но и дурнушкой тоже. Что-то в ней было, что заставляло не смущаясь, доверчиво смотреть ей в лицо… Широкие и мягкие скулы, небольшой подбородок и резко очерченные губы не отличались изяществом, а высокий лоб и темно-коричневые глаза, немного раскосые и с припухлыми веками, говорили, что в ней что-то есть и монгольское.

Костя по себе знал, что в некоторые лица тяжело смотреть, хотя иногда приходится общаться и подолгу говорить с такими людьми. Приходится изредка бросать взгляды в лицо собеседника и отводить в сторону глаза, как нашкодивший школяр. Интуитивно чувствуешь, что этот человек неискренний, хотя смотрит прямо. Но он не понятен тебе, более того, появляется даже какая-то внутренняя антипатия к нему. А есть лица, в которые смотришь, как в зеркало, и знаешь, что будешь понят и найдешь ответное искреннее понимание.

«Рыжик» относилась к числу таких… Она уехала…

Утром Владислав, Анатолий и Костя пошли к летунам, вертолетчикам, что базировались тут же рядом, по соседству. Это были вертолетчики-пожарники, а может быть, прикрепленные к леспромхозу. Но как бы то ни было, а они снабжали в это время рейсами пожарников, которые тушили пожар в одном из логов вверх по течению Амгуни.

Они купили в магазине бутылку коньяка, чтобы завести разговор, и пошли к летунам, с которыми предварительно уже обсудили возможность заброски на маршрут.

– Нам нужно закинуться на Баджал…

– Можно и на Баджал. Только туда сейчас нет времени лететь. Надо, чтобы было по пути. Тогда бы мы вас подкинули.

– Пожар идет?

– Да, обслуживаем людей на пожаре… Горит несильно, но все никак не могут заглушить его… Маловато там людей…

– А какой пожар?

– Низовой. По логу идет, вверх по ручью от Амгуни. И ветер помогает ему: гонит его вверх…

– Ну-ка, а где он, покажите на карте, – достал Владислав из полевой сумки планшет с геологическими картами. – Может, оттуда мы пешком дойдем до Баджала…

Вертолетчики показали на карте место пожара, куда они собирались рейсом на следующий день.

– Ну что, Анатолий? – спросил Владислав того. – Ты на Баджале был уже несколько раз, стоял там лагерем. Как там тайга, местность, идти можно?

– Ничего, бурелома мало. Но пересеченка, большие перепады высот. Отсюда, вот от этого пожара, куда нас подбросят, до Баджала получается… Так, так, сейчас. Подсчитаю… Ага, почти сто километров по тайге. К тому же если напрямую, но там нет троп. За четыре дня дойдем…

– Да ты что?! Не-ет, этот вариант не проходит! Не дойдем по такой пересеченке, да еще без тропы, за четыре дня! – категорически отмел такой вариант Владислав… «Это же авантюра! Куда он тянет! Что он, не понимает этого?! Ведь три года работал в этих краях. Исходил здесь все! Здесь же сто километров не по ровной местности! Да еще какой!..»

В тот вечер они, в общем-то, договорились, что вертолетчики подбросят их до пожара, а оттуда они уйдут своим ходом на Баджал.

Еще один день они вынуждены были провести в поселке. Вертолетчики не вылетали по какой-то неизвестной причине.

В этот день они сходили в магазин в поселке, закупили продукты на неделю.

В поселке Дуки жили в основном староверы. Их еще не так давно называли «семейскими».

В наше время потомки «семейских» цивилизовались. Они завели дома телевизоры, мотоциклы и другие предметы современного быта. «Полячки» приобщались ко времени, старались быть как все. Хотя можно было встретить их еще недалекое прошлое: иконы, старообрядческие кресты, огромные, тяжелые, массивные, восьмиконечные.

А вот и приметы нового времени: верхом на мотоцикле с развевающейся на ветру бородой жмет на всю железку старичок-старовер.

Он спешит с дальней окраины огромного села в магазин, а после ему надо, наверное, успеть куда-нибудь на покос. Время-то самое покосное, или на промысел рыбы, а может быть, на пашню где-нибудь на таежном пятачке, где у него высажена картошка и поджимает пора прополоть и окучить ее. В общем, у него забот хватает круглый год, и железный конь стал незаменимым в его хозяйстве. Он уже давно пересел на него с живого, настоящего коня, которого использует разве что на покосе, стаскивая им копны в одно место, чтобы сметать стог.

В этот день вечером в нашу комнату в бараке заглянул сторож-смотритель этой старательской базы. Он был в «норме», принес полведра горбуши хорошего засола. Она красная, вкусная, сытная… Под нее хорошо пошла водка…

Но вот наконец-то мы с утра вылетели с вертолетчиками к месту пожара. Они, вертолетчики, закидывали туда продовольствие, а на обратном пути должны были приземлиться у лесовиков, которые в этом году проводили изыскания и подсчеты запасов леса в этом участке, который вскоре окажется почти что рядом с будущей дорогой – БАМом. Здесь будут леспромхозы, здесь на промышленную основу поставят ремесло сведения леса под «чистую» и опустошения огромных участков пространства, где не будет жить ни птица, ни зверь – они уйдут, а скорее всего, вымрут, так как уходить им, собственно говоря, некуда.

Вертолет застрекотал, приподнялся над землей, как обычно, завис на секунды две-три и затем пошел вверх и вперед. Вот он проскочил над железнодорожной станцией, вышел на русло Амгуни и пошел над ней, петляющей, вверх по течению туда, где между сопками в широком логу несильно, но упорно горел низовым пожаром лес, а люди никак не могли его усмирить, так как их было мало, а он уже успел распространиться во все стороны. Поэтому уже затушенные участки через некоторое время снова начинали дымить, и люди переходили туда, тушили, забрасывали землей только-только разгоревшиеся участки, которые появлялись все в новых и новых местах. Борьба между людьми и огнем шла несильная, но изматывающая коварством низового, распространяющегося под землей пожара. Пожар как будто играл с людьми в прятки. Спрячется здесь, затем через некоторое время появится в другом месте, и так, шутя и играя, он держит их в постоянном напряжении уже вторую неделю.