Наталия Медведева - Любовь с алкоголем

Мы привозили ему еды домашней. Водочки. Он ел, а мы смотрели. Я голову вверх закидывала, чтобы видеть его лицо, моего брата-солдата… У моей подружки тоже был брат и тоже служил. Он домой приезжал на выходные, так она меня звала к себе, чтобы я на него посмотрела. Мы хвастались друг перед другом своими братьями-солдатами! Военные братья. Молодые парни в формах. И они были самыми красивыми и такими, казалось, должны быть все мужчины. А они были нашими мужчинами… Как в блюзах поют «май мэн», имея в виду какую-то чуть ли не племенную, кровную принадлежность. И веря в такого мэн какой-то языческой верой… А христианская религия такой радостной, солнечной веры не дает. Я смотрела молитвенник моей подружки, с которой живу… Ну как может современный человек серьезно верить?.. Там вечерняя молитва… Поблагодарим Бога за все блага, сделанные Им… за все хорошее, что я получил… Ты позаботился обо мне на века, Ты меня выхватил из ничтожной пустоты, да? из ничего, Ты отдал жизнь за меня… Ну что это за ерунда!? Вот уж кто отдал, так солдаты во время Второй мировой войны, мой папа сражавшийся… А тут какой-то выдуманный людьми же Иисус… Для меня религия — алкоголизм скорее… Я тут вот записала… Я, правда, была не совсем трезвой…

Алкоголизм как стиль жизни.

Алкоголизм как манера поведения.

Алкоголизм как цель.

Цель — это не удовольствие, обретаемое при алкоголизации.

Сам алкоголизм уже удовольствие.

Удовольствие в повторении.

Повторение уже независимо от цели, то есть стремления к опьянению.

Не опьянение уже удовольствие, а повторение.

В одном и том же.

В алкоголизме.

Алкоголизм — выход на самца.

Самец рядом — подтверждение моему Я, существованию Я.

Хуй в пизде — самое сильное подтверждение жизни и меня в ней.

Признание. Принятие. То есть — одобрение.

Одобрение самца не для закрепления его за собой.

Одобривший уже самец — принявший, то есть выебавший, — не «работает».

Алкоголизм для выхода на нового самца…

— А кем вы хотели быть в детстве?

— Я?.. Да я даже не знаю точно, хотела ли я, но это было как-то само собой решено с самого-самого детства, я и не помню, когда… Решено, что я буду, конечно же, актрисой… Да… И вот я ей никогда не стала и не буду… Какой-то ужас в этом есть… Я как-то вот сейчас, вам это сказав, вдруг поняла, что никогда этого не произойдет… ой, я даже плачу… слезы вот… То есть все детство и даже юность были обманом, ложно выбранными, ложно прожитыми. Зря…

— Ну-ну, так нельзя смотреть на жизнь… Вы, может, слишком критически к себе относитесь? И недостаточно любите себя…

— Один мой знакомый… самец!., говорит, что я перфекционистка… добавляя не совсем приятный эпитет… Я трезвая никогда недовольна тем, что делаю, что сделала. Вообще, сделанное, теряет свою ценность для меня, как только сделано. Как, собственно, и мужчина — не интересен, как только я приобретаю его. А приобретаю я его довольно быстро, выпив, обнаглев, ложась в постель и его укладывая…

— А в Югославии ваши стихи не печатались?

— Должны были… Должен был выйти сборник, но… война. И тем более там стало все так дорого стоить… Какие-то миллионы… В Италии тоже цены на миллилиры, но и зарплаты на них же… В России безумство с ценами, моя подружка ездила полгода назад — обед на девять человек, в шикарной и знаменитой «Астории», правда, — девяносто семь тысяч рублей… А у нее мама живет там, в Санкт-Петербурге, и получает пенсию в восемь с половиной тысяч… И дело даже не в этом, а в том, что это не принято так там и это безумство, все ради того, чтобы довести рубли и динары и злоты до уровня доллара! Но, опять же, это не получается, потому что пачка сигарет, американских, стоит меньше доллара! Абсурд какой-то… Вообще, русским очень сложно пережить этот вот поворот. Они ведь в большинстве своем уезжали навсегда… Атеперь оказывается, что нет! И в принципе, несмотря на изменения в эмиграционных законах, сюда тоже могут приезжать. И для Америки это плохо. Потому что, когда страна превращается из спасительного острова в просто страну, где можно заработать, теряется ее морально-мифический статус. Она будет в проигрыше. Последние 20 лет сюда приезжают, бегут люди, для которых Америка не становится Родиной… К две тысячи пятнадцатому году половина населения Америки будет испано-азиатским и негритянским. Самые серьезные конфликты как раз между этими группами. Между местным негритянским населением, которое не умеет принимать участие в жизни, и между приехавшими сюда и продолжающими приезжать — три четверти миллиона филиппинцев хотят в Америку, поданы документы! — и очень здорово умеющими интегрировать в жизнь азиатами… Я эти цифры привожу и вообще говорю, потому что, опять же, моя подружка, она часто переводчицей работает в даун-тауне, в Эмиграционно-Натурализационном офисе… Почему я стала об этом говорить?.. Наверное, меня беспокоит в этой ситуации мое собственное положение… Кто я и где я, где мне быть. Наверное, надо решать. То есть можно вот решить, как я решила, что алкоголизм моя проблема, и ничего не делать радикального… Значит, надо еще, чтобы решение созрело для его выполнения… Занудство какое я развела, да?

— Ничего-ничего, посмотрим… Есть таблетки противоалкогольные… Правда, если вы сказали, что у вас нет страха, то вы и с ними можете запросто выпить, а это уже опасность серьезнее, чем получить в глаз…

Браян Мозеб всегда доводил пациентов до двери. Сам дверь открывал и протягивал руку, прощаясь. Славка все пыталась разгадать — делает он это просто из симпатии, как жест симпатии, или же потому, что из кабинета вела вниз маленькая дурацкая ступенька и он предупреждал о ней уходящего. Он был чем-то похож на типов из телепередачи о шестидесятых годах. Только не тех, ожиревших, а тех, что так всегда и остались слегка как бы пришибленными всеми этими «Лов, Лов, Лов», «делай лов, а не войну!», цветочками и прочей белибердой, которые Славицу очень злили. Экспериментальные театры, Беккет, хиппи и натуральная еда, жизнь коммунами и выпекание хлебов. И теперь опять об этом говорили. О! Как прекрасна морковка, выращенная на натуральном солнышке. И как прекрасен кролик, кушающий такую морковку, — он куда… вкуснее и полезнее, чем выращиваемый в заточении, в инкубаторе!

В холодильнике, помимо неизвестно откуда появившейся бутыли виски, в отделении для овощей, лежала морковь-зебра. Она была покрыта черными полосками плесени и пахла погребом. Славка спала в детстве на сеновале погреба. И потом она привезла туда любимого, и он спал на сеновале. Славица пришла к нему ночью, и они почти уснули, но ее мать прибежала и прогнала Славку с сеновала в дом. Ее матери тогда было столько же лет, сколько «рыжей».