Петр Кириченко - Край неба

В первые дни все пошло так, как предполагал Мазин: он пропадал на море, познакомился со своими соседями и даже записался на какую-то экскурсию. В Доме отдыха был распорядок дня, но соблюдался он только в отношении завтрака и обеда, во всем остальном отдыхающим предоставлялась свобода. Мазин побывал в ресторане, который приметил еще в день приезда, но отчего-то и хмельной шум, и громкая музыка, и весь этот разгульный дух вызывали раздражение, и он проскучал вечер, равнодушно глядя на веселившихся людей, пригласил танцевать женщину, но не мог пересилить себя и сказать два слова, чтобы начать разговор, а затем расплатился и ушел. Это было довольно странно, потому что в ресторанах он еще никогда не скучал, и, помнилось, если попадал туда, то находил и веселое настроение, и все, что искал.

Мазин сам себе не хотел признаться, что из головы не выходит Стеша; он вспоминал тот вечер, разговор и ее смех, когда он рассказывал о Чекалкиие; взгляд ее запомнился больше всего, и Мазин находил, что Стеша смотрела на него так, будто хотела что-то сказать. Несколько дней он думал об этом, полагая, что в тридцать лет человек должен иметь смелость на что-то решиться, и, решившись, вечером пошел на улицу Костанди. Сначала он хотел идти прямо домой, но подумал, что глупо все же было заявиться вот так, а главное, ему не удалось бы поговорить со Стешей и сказать все, о чем он передумал. Он надеялся, что увидит ее во дворе и окликнет, но они случайно встретились на улице: Стеша как раз возвращалась домой.

— Как вы там устроились? — поздоровавшись, спросила Стеша, которая, как видно, обрадовалась встрече. — Не голодаете? Пойдемте, ужином накормлю…

— Спасибо! Нет, — ответил Мазин, чувствуя, что непросто ему будет говорить. — Я пришел сказать, — начал он, — что тот вечер у вас дома не дает мне покоя… Стеша, вы мне нравитесь…

Наверное, сказанное прозвучало смешно, потому что Стеша улыбнулась и хотела заговорить, но Мазин остановил ее рукой.

— Подождите, — сказал он. — Это еще не все. Вы тогда смотрели на меня так, будто хотели что-то сказать.

Стеша взглянула на Мазина несколько удивленно, но, ничего не сказав, опустила голову.

— Как же я смотрела? — заговорила она не сразу. — Обыкновенно, и ничего не хотела…

— Стеша, — прервал ее Мазин, — я могу завтра уехать, потому что все как-то не так, но не надо обманывать. Не надо, — повторил он, внимательно глядя на Стешу.

— Хорошо, не надо, — ответила она и вздохнула, а Мазину показалось, что она сейчас заплачет: такое грустное у нее было лицо.

— Давайте завтра куда-нибудь сходим? — предложил он и, поскольку Стеша не отвечала, продолжил: — В семь часов я буду ждать вас на остановке, ладно?

Мазин хотел было добавить, что эта встреча ее ни к чему не обязывает, что ему просто необходимо поговорить, но Стеша, решившись, коротко сказала:

— Ладно. Я приду!

И сразу пошла домой.

На следующий вечер они встретились на трамвайной остановке; Мазин явился туда на полчаса раньше, ходил вдоль накатанных рельсов и прикидывал, куда бы пригласить Стешу — в кино или же в ресторан, и решил, что посмотрит по ее настроению. Стеша сразу же сказала, что ей никуда не хочется и лучше всего пойти к морю. Они пошли по набережной, мимо пляжей, затем — по пустырю, лежавшему между обрывистым берегом и дачами. Спустились к воде и шли по песку. Чтобы Стеша не скучала, Мазин рассказывал разные истории, казавшиеся ему смешными. Стеша внимательно слушала, изредка улыбалась, а затем не выдержала и сказала:

— Володя, не надо меня веселить.

Мазин понимающе кивнул, и какое-то время они молчали.

На закате солнца они стояли на берегу и смотрели, как менялся цвет моря; волны лениво набегали на песок, а вода все больше темнела. На горизонте она становилась совсем черной и сливалась с небом… Они пошли обратно, перешли пустырь, и, пока добрались до набережной, стало совсем темно, отчего фонари на столбах казались более яркими. Мазин молчал, вздыхал и думал, как все же нехорошо получается: он так хотел встречи, столько передумал, а вот теперь выходило совсем не то: он не знал, о чем говорить, чувствовал себя скованно. Да и Стеша, похоже, не очень-то веселилась.

Когда стояли у калитки, Мазин спросил Стешу, не боится ли она, если их увидит кто-нибудь из соседей.

— Нет, — ответила Стеша. — Если бы боялась, то не встречалась бы… Да и какие теперь соседи…

Мазин сказал, что соседи, как авиационные локаторы, наблюдают днем и ночью.

— Даже в тумане, — добавил он и посмеялся.

— Не обижайтесь на меня, Володя, — вдруг сказала Стеша. — Вечер оказался грустный, это моя вина. Мне сложно объяснить, но надеюсь, что теперь вы…

— Завтра — там же, — прервал ее Мазин и неожиданно схватил за плечи. — Никуда я тебя не отпущу. Слышишь, Стеша, никуда.

Стеша сдавленно ойкнула, но вырваться от Мазина не смогла.

Прошла неделя.

Каждый вечер они встречались на трамвайной остановке и гуляли допоздна. Мазин сказал, что он не видел центра города, и они ездили туда, прошлись по улицам, посмотрели морской вокзал и обошли вокруг знаменитый театр, а после сидели в небольшом кафе. Стеша пообещала показать, где был когда-то описанный Куприным «Гамбринус», и на другой день они побывали там, после заглянули в погребок с таким же названием. Мазину в погребке не очень-то понравилось, потому что он не любил пива и потому что было дымно и шумно, и они пошли в кино. Поздно ночью долго стояли у калитки, несколько раз прощались и никак не могли расстаться. Мазин говорил, что уходить не хочется и он согласен бродить до утра. Стеша отвечала, что надо идти домой, и не уходила. И расстались они, когда начало светать.

Мазин за эти дни изменился: поджидая Стешу, он нетерпеливо посматривал на часы: ему казалось, время движется слишком медленно. Он переживал, думая о том, что Стеша не придет, — что-то помешает, становился раздражительным и мрачным. Но как только она появлялась, все это исчезало. Стеша была теперь веселой, и по тому, как она торопливо шла, видно было — еле дождалась вечера.

— Я пришла, — говорила она и брала Мазина под руку.

Стеша тоже изменилась: пропала настороженность, с которой она смотрела на Мазина в первый вечер; и Мазин, глядя на нее иной раз, думал о том, что она совсем не похожа на замужнюю женщину, что ей двадцать три года…

— Давай сегодня никуда не ездить, — предложила Стеша однажды, и что-то такое прозвучало в ее голосе, что Мазин насторожился. — Пойдем к морю, — продолжила Стеша, — помнишь, как в тот вечер…

Мазин ничего хорошего из того вечера вспомнить не мог, но тем не менее поспешно кивнул, и они пошли по набережной.

Время летело быстро, до отъезда оставалось несколько дней, и Мазин думал о том, что впервые в жизни ему не хочется расставаться с женщиной; он чувствовал, что полюбил ее, но отчего-то боялся признаться в этом даже себе. В голову навязчиво лезли мысли о том, что Стеша замужем, что Одесса далеко от Красноярска и что все в жизни выходит гораздо сложнее, чем кажется. Словом, он не мог ни на что решиться.