Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Мы вскоре были возле первого корпуса, и тут ничего не происходило. Мы пошли тротуару и шли так минут десять, пятнадцать. Тротуар вскоре перерос в более широкую аллею. Корпуса находились справа и слева — одинаковые и монотонные. Их будто такими и установили сверху. Мысль эта, впрочем, была важна — действительно, я словно бы знал (хотя и откуда), что в доисторическую эпоху гигантские железные люди создали здесь набор машин, которые и генерируют все имеющиеся реальности. И здесь всё сложно — цыгане говорили о наличие Главное Существа, Бога. Но не факт, что Бог — Создатель. В-общем, всё это запутанно. Но по логике, все довольно просто. Надо ставить вопрос именно так. Тогда, рано или поздно, будет получен ответ, будет сформирована система.

Представим, у вас должность. Вы — глава, царь — зверей, птиц, людей. Да, но вы пришли на готовое. Допустим, здания построили железные люди. Потом прилетала какая-нибудь штуковина и вылила в ущелья субстанцию существа, и оно стало разрастаться, как грибница.

И так, вы растёте, и всё сущее есть ваши потомки.

Мы сделали привал через час. Конечно, можно было идти и идти, превращаясь в человеко-конвейер особого рода — когда никому твое шествие не нужно, и нет никаких признаков сопротивления и покорения. Ты — словно вода. Но я посчитал, что надо чаще делать контрольные точки. Здесь, на одном из столбов, мы завязали ленточки.

— Всё однообразно, — сказал Сергей, — как вы думаете, мы будем искать так до бесконечности?

— Да, — ответил я, — Субконтур может быть везде. Он — как скорлупа. Планета большая, по размерам, мы — ребята мелкие, также по размерам. В Козлово существует некая трещина, проход. Что угодно. Мы видим край его. Входим внутрь, идём. Даже если тут есть какая-то деятельность, мы можем с ней не столкнуться.

— Хорошая перспектива, — проговорила Алла, — что же делать?

— Искать.

— Что же мы найдем?

— Я не знаю. Никто не знает.

Мы пили чай стоя и не заметили, как подошёл автобус. Да, шёл он почти бесшумно, а остановившись, открыл свои двери, приглашая. Водителя внутри не было. Должно быть, это был местный автомат.

— Прекрасно, — проговорил я.

— Что прекрасного? — осведомился Борис.

— Не знаю. Поехали. Экскурсия.

— Вы уверены?

— Не знаю, не знаю. Надо пробовать.

Мы забрались внутрь, двери закрылись с тихим шипением, автобус тронулся и далее двигался без особой спешки — зато очень скоро мы въехали в кварталы, где здания становились высокими, с наличием привычной стати, присущей городскому стилю, и, наконец, мы увидели….

Нет, я не могу точно сказать, что это было. Должно быть, тот самый железный человек, стоящий ныне на приколе. Но и тут оставалось лишь предполагать. Он был невероятно высок и напоминал в чем-то портовый кран, только во много раз больше. Голова — повернута в сторону, и сложно было сказать, что у него там было за лицо. Я ощутил настоящий холод души — да, ведь душа — это светящийся шар, который появился в результате неких энергетических модуляций, а он, должно быть, старше души. Вот сейчас эта махина присядет и прыгнет прямо в космос, возьмёт разгон и только его и видели.

И вот теперь, он стоит здесь. Может быть, вследствие поломки.

Мы прошли его спину, после чего могли осмотреть его с другой стороны.

— Что же это такое? — спросила Алла.

— Это машина-строитель, — сказал я, — по форме он напоминает человека. Должно быть, именно они и построили Субконтур.

— Он мёртв?

— Не знаю. Но, насколько я знаю, они не стоят на одном месте. Сделав дело, они перемещаются куда-то в другое место. А значит, он точно на приколе.

— Вся жизнь построена машинами?

— Я этого точно не знаю, — ответил я, — лично я не общался ни с кем и ни с чем, кто бы дал точный ответ на вопрос. Но я знаю человека, который знал человека, который знал. Но вот что он спросил, тот цыган? Он бы мог сказать, мол, то есть, задать вопрос — скажи, мол, в чем суть? Но он, наверное, спросил о счастье. Спросил о будущем. Нет, я не знаю. Если бы я сам туда добрался, то я бы поговорил. Но боюсь, для этого надо жертвовать всей своей жизнью.

Человеку сложно — потому что он не знает, на что ему рассчитывать. Имеет ли он право что-то видеть? Если судить по мне, может быть, и по моим спутникам, то мы видим, что многие тайны мироздания способны хотя бы приоткрыть свои двери. Тогда становится ясно, что вековые догмы — это не более, чем цепочка поиска, открытий и заблуждений. Но главное всегда оказывается за пределом. Даже если очень того желаете, вы — словно рыба, стенки аквариума которой практически абсолютны.

Мы ехали и говорили — об этом и не об этом. Каждый из нас понимал, что-то из увиденного в какой-то форме должно быть открыто. Стенка не такая уж непроницаемая. Её не нужно взрывать. Достаточно правильно смотреть внутрь себя. Человек уже снабжён всем необходимым.

— Еще немного, и я свыкнусь с мыслью, что мы будем ехать вечно, — сказал Борис.

— Вы видели аппараты, которые потерялись во времени? — осведомился я.

— Нет. А вы видели?

— Да, я видел. Я видел самолёты. Наверное, есть и другие примеры. Может быть, корабли. С сухопутным транспортом сложнее — потому что и скорость перемещения ниже, и дорога очевидней.

— Интересно, что испытывает человек? — спросила Алла.

— Я бы тоже хотел это узнать.

— Вы не знаете?

— Нет, мне кажется, что я знаю — но так как я не видел, я не могу быть уверенным в том, что это мне не кажется.

— Наверное, всё возможно, — проговорил Сергей, — ведь то, что мы видим — возможно.

Мы приехали на площадь, и тут пространство наполнилось жизнью — повсюду двигались какие-то непонятные, довольно ровные с геометрической точки зрения, механизмы. Кругом были здания — вполне человеческие, стеклянное фойе с дверями, ручки, порожки — словом, все атрибуты для хождения. Автобус остановился и открыл двери. Мы вышли, не имея никакого понятия о дальнейших действиях. Также нельзя было точно сказать, как далеко мы пробрались внутрь города, внутрь этого непонятного электронно-бетонного нароста на теле безвременья. Автобус пыхнул и двинулся дальше, и вокруг нас перемещались ровные, выточенные по некоему сходному лекалу, колёсные аппараты.

Небо здесь было как будто белее. Словно была плёнка. Возможно, так и было. Солнце пряталось где-то там, в высотах других измерений. Облаков не было, и его не было. Я предложил войти в здание. Мы так и сделали.

Ружьё было, конечно же, ни к чему. Я всё время порывался последовать примеру Бориса и спрятать его в свернутом в скатку спальном мешке, но для этого надо было всё разворачивать. В итоге, я поленился, так и оставшись в образе охотника. В фойе же имели место люминесцентные лампочки, повороты в коридоры, двери лифтов и — большое количество аппаратов вдоль стен, которые с первого взгляда можно было счесть за игровые.