Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

После обеда работа совсем не та, чем с утра. Нет, если выехать куда-то, подальше, на пару с фотографом, по пути — пару кружек самого холодного кваса, трубопроводом — прямо из Антарктиды, вместе с чувством льда, чувством как единицей городского эфира. А, ребята тут будут до вечера пахать. Ни минуты покоя. Когда же что-то такое обозначится, что-то напоминающее большой предвечерний расслабон, Главный вдруг заявится, под вечер. Офис — его дом. Даже и не поймешь, что для него важнее — жилище, как сосуд жизни, или вот — редакция, место, где сливаются биотоки бизнеса и прочий автопилот. Но это еще надо собраться.

А если представить Директора другого, должно быть, воображаемого, большого и величественного в своей темноте, в одежде из материи ночного неба, и, может быть, в черном цилиндре….

Смерть для него — лишь рецептура. Закурив, он прочтет строки.

Должно быть, он проследует дальше, к статуе Бодлера.

— Спишь? — спросит он. — Вот — живая и мертвая вода. Просыпайся. Поговорим о царстве форм нездешних.

Бодлер открывает глаза.

— Несколько раз я играл в человека, — говорит Директор, — мне сделать это не сложно, потому что, может быть, я уже играл тобой.

— Я мёртв? — спрашивает Бодлер.

— Да. Дело в том, что вон, посмотри — видишь, как закручивается спираль? Все это — механизм мира мертвых, и это вызывает жуткую тоску. Пока ты спишь, тени стихов рождают стихи иные. Ты их можешь прочесть.

— Могу, — признается Бодлер, — ты хочешь, чтобы я тебя развлекал?

— Ты же бросал вызов.

— Но жизнь — конвейер на пути к заводу по переработке, не важно, бросал ты вызов или нет. Завод — не просто слово, все, что жило, не может войти в другой мир без необходимой обработки.

— Я хочу отдохнуть.

— Иди в отпуск.

— В отпуск. Хорошо, хорошо.

Темнота синеет, на следующем обороте возникает свет ирреальный, но на каждом метре просматривается тонкая структура — спиралевидное образование наполнено спящими умами, прожитыми жизнями, забытыми книгами. Директор двигается по мосткам, он шагает по самой спирали, идет вверх ногами, огонь его сигареты отражается на лицах. Статуи — это лишь форма представления. Спиралевидный путь — отображение времени и всё тех же лиц, и сон этот вечен.

— Ну вот ты, — говорит он, — как твое имя?

Возникает тусклое пламя. Открываются глаза.

— Кто ты?

— Ты еще спрашиваешь. Я — Директор, а ты — экспонат. Пойду дальше.

Сколько было лет, веков, так и тянется эта структура. А он все идёт, и у него вполне рациональное мышление, и даже некая темная романтика включена в общий ряд. Кластеры спирали словно шкафы. Он приближается, и тут оказывается, что действительно отдельные шкафчики, и в каждом из них спит человек. Человек этот тёмен. Чем дальше уходят рукава этой странной голограммы, тем меньше света, но вот, он открывает еще один шкафчик. Женщина оживает.

— Ты была прекрасной и умерла молодой, — говорит Директор, — ты понимаешь, где ты? Понимаешь ли ты всю свою красоту, которая жива, когда уже нет памяти — потому что и тьма может помнить?

Ее взгляд почти лишен понимания.

— Идем. Видишь ли, спираль все время крутится, ты опускаешься все ниже. Всегда хотел дойти до края, но словно бы кто-то мешает. Я дам тебе немного вина, и ты оживешь, и мы не пойдем вниз — воспользуемся лифтом. Идём. Там есть свет.

— Не знаю ничего, — говорит она.

— Не важно. Мне нужно с кем-то поговорить. Знаешь, что такое «Донья Пас»? Не знаешь. Однажды я ощутил свой пробел в этой области и решил провести инсталляцию — я не уверен точно, что это именно так, потому что я хотел воспользоваться своей властью над временем и побывать на месте событий. Кто-то может сказать, что это — коллекционирование ощущений, но, скорее, это попытка прожить больше, чем ты можешь — даже при всех своих возможностях я не успеваю посетить все, что я хочу. Итак, слушай.

Они входят в лифт и едут наверх. Они поднимаются наверх и стоят на палубе корабля «Донья Пас».

— Смерть как кнопка — тривиальная вещь. И ты умерла по ее нажатию. Если ты не видишь такого механизма, фигуры, контура, это еще не говорит о том, что суть процесса не такова. Представь себе хоть что-нибудь без начала. Даже вселенную. Тебе, наверное, может показаться, что я претендую.

— Ты не претендуешь, — отвечает она, проснувшись, — ты красив. Ты решил меня извести этим.

— Да нет же. Мы на борту. Знаешь этот корабль? Ты даже не понимаешь, что вокруг тебя вообще имеют место некие события. Мне придется прочесть тебе лекцию, хотя может оказаться, что она ни к чему. Но все это связано лишь со временем. Сколько ты собираешься пробыть в мире живых, и мир ли этот живых, или просто дурное кино? Послушай. Достаточно взять механические часы, снять с них крышку и посмотреть, как внутри крутятся какие-то смешные зубчатые штуки, чтобы понять, что и весь мир состоит из таких же винтиков. Сейчас мы можем пройти на палубу и выпить какого-нибудь напитка, и там я расскажу тебе всю оставшуюся части истории. С другой стороны, ты должна мне. Это долг.

— Долг собой, — она странно улыбнулась.

— Но ты не сможешь устоять.

— Да, я хочу, страсть словно бы поедает мой мозг.

— Это всего лишь энергонаркотик. Хотя он и не преодолим, но тени, воплощенные в живые существа, способны переборот его чары. Но только бы знать — зачем это делать? И ты не будешь этого делать. Тебе нужно вино, много слов, и, наконец, то, для чего ты находишься в моей коллекции.

— Какой еще коллекции?

— Ты уже забыла.

— Нет, я ничего не забыла….

Она пытается вспомнить, но и правда — память напоминает какую-то вязкую массу, некий клей, который, будучи в жидком состоянии, не даёт себя понять. Перекручиваясь, вращаясь, образуя концентрические круги, вязкая масса рождает формы, и она видит в них саму себя, и ей кажется, что здесь присутствует обман. Я ни разу не напоминаю ей про наличие имени. Как только мы пройдем банки, она про имя вспомнит, а, может быть, это будет ошибочным моментом. Но и имя появится.

В Манилу мы должны прийти лишь в четыре утра.

«Вектор» еще далеко, и что там делает экипаж?

— Когда два человека любят друг друга, также вырабатывается наркотик из смеси энергий. По той причине, что наука души и энергии на земле практически не существует, всякое проявление, всякое явление остается загадкой — какими были на протяжении веков законы физики. Существует ошибочное мнение, что древние знали много. Скорее, они в большей степени практиковали колдовство, а также науку о защите от этого колдовства, но разве кто-то когда-нибудь называл состав души? Но, чтобы сделать это, необходимо на что-то опираться. Итак, общее вещество массы, что это? Периодическая система спиритуалистических элементов. Душа состоит из полного набора этих блоков, но нам необходимо знать метод создание данного механизма. Все это нужно людям, чтобы однажды покинуть стан первичных приматов и самим стать создателями. Люди полагают, что подобравшись к созданию мощных компьютерных систем, они уже сейчас могут быть похожими на Богов, которых, однако, никогда не видели. Между тем, они не знают, что существую я….