Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга третья

А сдвиги, сразу убедился Аркадий, грандиозные. Вернее, сдвиг был один, но зато главный, решающий. Подлевский увидел на экране нового Путина. Нового! Другой стиль речи, другой тембр голоса, даже посадка перед телекамерой иная. Вдобавок работает «с листа», без репетиций и подстрочников. Аркадию, который отсутствовал в России несколько месяцев, эти перемены бросились в глаза сразу, и они настораживали. Но больше всего поражало, что теперь Путин напрямую обращался к народу, чего раньше никогда не случалось. Нет, однажды, кажется, все-таки было нечто подобное, но разовое, сугубо ситуативное — когда террористы захватили заложников на Дубровке.

Конечно, сейчас ситуация требует прямого разговора с людьми. Но Путин, которого Подлевский привык видеть по телику лишь на совещаниях и раз в год — на братаниях с прессой, когда вопросы задают только лакеи власти, с каждым карантинным днем все более «входит во вкус», утверждаясь в новом лидерском облике, в новом качестве. «Ему отчаянно повезло, — с нарастающей тревогой думал Аркадий. — Успел обнулиться до вирусной катастрофы! Да как бы своими неуемными речами грудь не надсадил». Под завязку нагруженный за океаном тамошней жаждой демонизировать Россию, он понимал, что для Путина, как, впрочем, и для Трампа, битва с эпидемией стала политической схваткой с о-очень большим призом на кону: у Трампа — второе президентство, у Путина — взлет авторитета, делающий излишним плебисцит по обнулению президентских сроков. Погано, с издевкой усмехнулся: «Не плебисцит, а плейбойсцит, торжество национальной шизофрении».

В Штатах его постепенно увлекла наивная простота американцев, их национальный эгоизм; русские не похожи на амеров, и само по себе это непорядок, надо исправить, подогнать их под наши лучшие в мире стандарты. Никакой щепетильности: если эти в общем-то неплохие, но слабые разумом чудаки упрямятся, строптивятся — их можно и напалмом выжечь, чтобы не мешали глобальной гармонии. Не раз он слышал нелепый, но вполне искренний, вовсе не злобный, а скорее недоуменный вопрос: «Кончайте вы со своей кремлевской дурью. У вас что, нет никого лучше Путина?» Общаясь в мидл-среде, Аркадий быстро ухватил, что ее философия исчерпывается элементарной формулой: «Пять долларов лучше, чем три доллара». Апофеоз прагматизма! Но на нем основана вся архитектура американской жизни с ее мечтой о земном парадизе. Отсюда и потрясающее обилие превосходных степеней в речах и твитах Трампа, немыслимых для российской публичной политики.

Те, с кем он общался в Нью-Йорке, были свято убеждены, что все беды России и все неприятности, которые она доставляет Америке, идут лично от «вождя вождей». Против диктатуры Путина демократический Запад поистине с религиозным рвением объявил чуть ли не крестовый поход — сразу после Крыма. И, сжав зубы, ждал 2024 года, когда ночной хоккеист покинет Кремль. Аркадий помнил впечатляющую откровенность Джимми Блэкстоуна, который по простоте нравов не стеснялся разглагольствовать наотмашь и с ленивой усмешкой говорил:

— Двадцать четвертый год — это точка «сброса» путинской России. Мы уже перекупили вашу элиту. Сказано: где сокровища, там и сердце ваше.

Через американскую оптику Россия виделась ослабевшим, увядающим монстром на краю обрыва, куда должна рухнуть, разбившись вдребезги, с уходом Путина. И вдруг... Несомненно, обнуление президентских сроков ошарашило Америку, стало для нее психологическим нокдауном. Но не нокаутом! В последний месяц своей «стажировки» Подлевский отчетливо почувствовал, что знакомая ему Омерика — когда речь шла о величии этой страны, ее название звучало в нем именно так, Омерика, — не угомонилась, не сдалась, а, наоборот, ожесточилась в своем неприятии Путина и начала подготовку к решительному бою с ним.

Конечно, в нью-йоркском кругу любителей полосатых цветных носков, где вращался Подлевский, не звучали прямые угрозы, хотя речь о «разводках по Шарпу» иногда заходила, как и намеки на то, что пора стравить «путинских» и «ельцинских». Но, как говорится, умному и намека хватит. В карантинном заточении он снова и снова анализировал речетерапию таких, как Блэкстоун, свои американские наблюдения, и его острый, сухопарый ум каждый раз подавал сигналы о том, что под покровом антивирусной горячки началась подготовка к решающей геополитической битве: Штаты намерены сыграть в России по-крупному и избавиться от Путина до финальной схватки с Китаем за мировое лидерство. Чтобы потом, подобно Ватикану, утвердить свое слово «Всегда, всем и повсюду».

Вспомнился откровенный разговор с Беном после того, как за обедом Блэкстоун от души оттоптался на России и Путине.

— Ты знаешь, что такое контрибуции? — спросил Гурвин.

— Контрибуции?.. Это когда государство, проигравшее войну, по решению судов выплачивает победителю определенную сумму.

— А что такое репарации, ты знаешь?

Аркадий затруднился с быстрым ответом, и Бен объяснил:

— Репарации — это требование победившего оплатить ему все — понимаешь, все! — прямые и косвенные расходы, понесенные в ходе войны.

— Что ты хочешь сказать?

— А то, что после развала СССР, разграбив Россию в 90-е годы, США, по сути, получили репарации за победу в холодной войне. И теперь у таких, как Блэкстоун, в башке прочно сидит мысль о вторичных репарациях после того, как они уберут Путина. — Закончил патетически: — И они скинут этого обнулиссимуса!

Тот разговор прочно засел в голове Аркадия, подводя к однозначному выводу: он, Подлевский, обитающий здесь, в России, — во всяком случае, пока, на обозримый период времени, — исходя из личных интересов, обязан учитывать этот политический тренд. Амеры возьмут свое, и скорее рано, чем поздно. Нет, неспроста еще в 2005-м они приняли на вооружение формулу мирового господства под лейблом «Контроль посредством хаоса». Они знают, как этого добиться. Вопрос лишь в том, что станет последней хворостинкой, под тяжестью которой ломается хребет верблюда. Большая игра, способная изменить модель мира, вступает в фазу «ледяной войны», которая будет горячее холодной. Да, да, это обязательно надо учитывать!

Двухнедельный строгий карантин после возвращения из Америки Аркадий сумел сполна загрузить раздумьями, аккуратно причесал мозги. Эти дни без предпринимательской и прочей беготни пошли в зачет. Долгие радения у телевизора наводили на мысль, что после завершения вирусной катавасии сильные мира сего возьмут тайм-аут, чтобы отдышаться, но пауза станет обманным затишьем перед бурей. Что ж, надо готовиться! Историческое время вздорожало.

Когда выдохнется пандемия и жизнь войдет в берега, предстоит оборотисто выйти на новые связи, — он знает, с кем именно и как это сделать.