Хантер Томпсон - Ромовый дневник

Раздался всплеск смеха, затем откуда-то с другого конца помещения послышался голос Салы.

— Я кое-что знаю про этого Стейна, — сказал он. — Вы уверены, что он справится?

Лоттерман взмахом руки отмел вопрос.

— Конечно, Боб, я уверен. Мы с Дэном старые друзья.

— Вот и славно, — отозвался Сала. — У меня ожидается чертовски напряженный уикенд, и, если вы не против, я бы сразу занял у вас всю мою зарплату — тогда в понедельник вам уже не придется ничего мне выдавать.

Лоттерман пристально на него уставился.

— Ты на что, Боб, намекаешь?

— Я ни на что не намекаю, — сказал Сала. — Я просто хочу, чтобы вы одолжили мне сто двадцать пять баксов до понедельника.

— Это возмутительно! — воскликнул Лоттерман.

— Да, черт побери, возмутительно, — отозвался Сала. — Ведь я работал в Майами, помните? И знаю Стейна. Он известный растратчик. — Он закурил сигарету. — А кроме того, в понедельник меня тут может не быть.

— Что ты имеешь в виду? — прокричал Лоттерман. — Ты увольняешься?

— Этого я не сказал, — ответил Сала.

— Ну вот что, Боб! — заорал Лоттерман. — Не знаю, что ты тут затеваешь, когда то болтаешь, что уволишься, то — что нет, но кем ты, черт возьми, себя возомнил?

Сала слабо улыбнулся.

— Не орите, Эд. А то мы тут все нервничаем. Я просто попросил у вас взаймы — вот и всё.

Лоттерман спрыгнул со стола.

— Можешь зайти ко мне в кабинет, — бросил он через плечо. — Кемп, тебя я хотел бы увидеть следующим. — Он махнул рукой. — Всё, парни, теперь пора снова за работу.

Сала последовал за ним в кабинет. Стоя неподалеку, я услышал недоуменную реплику Шварца:

— Это ужасно — не знаю, чему верить.

— Худшему, — посоветовал я.

Тут к нам подбежал Моберг.

— Он не посмеет! — выкрикнул он, — Ни жалованья, ни выходного пособия — мы этого не потерпим!

Дверь кабинета Лоттермана раскрылась, и оттуда вышел явно расстроенный Сала. Следом за ним появился Лоттерман и позвал меня к себе. Он подождал, пока я войду, затем плотно закрыл за нами дверь.

— Пол, — начал он. — Что мне с этими парнями делать?

Я посмотрел на него, не вполне понимая, что он имеет в виду.

— Я на канатах, — пояснил Лоттерман. — И ты единственный, с кем я могу поговорить. Все остальные просто стервятники.

— Ну да, — возразил я. — Я еще какой стервятник.

— Нет, ты не стервятник, — быстро сказал он. — Ты лентяй, но не стервятник — не как этот вонючий Сала. — Он злобно сплюнул. — Слышал ты ту муть, которой он меня кормил? Слышал ты когда-нибудь что-то подобное?

Я пожал плечами.

— Не знаю…

— Вот почему я хочу с тобой поговорить, — продолжил Лоттерман. — Я должен справиться с этими парнями. Мы в настоящей беде — этот парень Стейн загнал меня в угол. — Он посмотрел на меня и кивнул. — Если я не смогу продолжить выпуск газеты, он продаст ее как утиль. А я отправлюсь в долговую тюрьму.

— Звучит скверно, — заметил я.

Он сухо рассмеялся.

— Ты еще и половины не знаешь. — Тут голос его сделался сердечным и целеустремленным. — А теперь я хочу заставить этих парней сплотиться и хорошенько поработать. Ты должен сказать им, что нам надо держаться вместе — иначе утонем.

— Утонем? — переспросил я.

Лоттерман выразительно кивнул.

— Отлично соображаешь.

— Что ж, — медленно заговорил я. — Предложение не из приятных. Что, по-вашему, скажет Сала, если я выйду и скажу ему, что нам надо выплыть или утонуть вместе с «Дейли Ньюс»? — Я поколебался. — А Шварц, а Вандервиц — или даже Моберг?

Лоттерман воззрился на свой стол.

— Верно, — отозвался он. — Думаю, все они дадут деру — как Сегарра. — Он треснул кулаком по столу. — Этот скользкий извращенец! Ведь он не просто сбежал — он об этом на весь Сан-Хуан растрезвонил! Разные люди то и дело говорят мне, что слышали, якобы газета — банкрот. Вот почему мне пришлось в Майами отправиться. В этом городке я и цента занять не смогу. Так меня эта сладкоречивая ящерица затрахала.

Меня так и подмывало спросить его, чего ради он вообще нанял Сегарру или почему он выпускает третьеразрядную газету, когда мог бы по крайней мере попробовать выпускать хорошую. И тут я вдруг понял, что до смерти устал от Лоттермана; он был мудозвоном и даже сам этого не знал, Лоттерман вечно болтал про Свободу Прессы и Продолжение Выпуска Газеты, но будь у него миллион долларов и вся свобода в мире, он все равно издавал бы никчемную газетенку, потому что у него элементарно не хватало ума издавать хорошую. Он просто был еще одним шумным мудаком в бесчисленном легионе прочих мудаков, что маршируют под знаменами людей больших и достойных. Свобода, Истина, Честь — достаточно потрещать сотней подобных слов, и за каждым соберется тысяча мудаков, помпезных хмырей, которые одну руку тянут к знамени, а другую под стол. Я встал.

— Знаете, Эд, — произнес я, впервые обращаясь к нему по имени, — пожалуй, я уволюсь.

Он взглянул на меня, и лицо его лишилось выражения.

— Да, — кивнул я. — В понедельник я вернусь за чеком, а потом, наверное, немного отдохну.

Тут Лоттерман выпрыгнул из кресла и подскочил ко мне.

— Ты, дешевый сукин сын из вонючей интеллектуальной элиты! — завопил он. — Видит Бог, я слишком долго терпел твою заносчивость! — Он толкнул меня к двери. — Ты уволен! — продолжил он орать, переходя на свинячий визг. — Убирайся из конторы, пока я тебя не посадил! — Он вытолкал меня в отдел новостей, затем вернулся в свой кабинет и от души грохнул дверью.

Я прошел к своему столу и рассмеялся, когда Сала спросил меня, что случилось.

— Старик совсем из ума выжил, — ответил я. — Я сказал ему, что увольняюсь, а он взбеленился.

— Что ж, — сказал Сала. — Все так и так кончено. Он пообещал мне месячное жалованье, если я стану всем говорить, будто он уволил Сегарру из-за того, что тот педераст. Пообещал, что выплатит из собственного кармана, — даже если Стейн не справится.

— Вот гад! — возмутился я. — Мне он даже цента не предложил. — Я рассмеялся. — Хотя подтекстом звучало, будто он готов дать мне работу Сегарры — до понедельника.

— Ага, в понедельник все решится, — подхватил Сала. — Если Лоттерман хочет выпускать газету, ему придется нам заплатить. — Он покачал головой. — Хотя я сомневаюсь, что он это сделает, — думаю, он Стейну продался.

Тут он фыркнул.

— И что мы имеем? Если он не сможет заплатить персоналу, ему конец — независимо от того, что он там хочет. В одном я твердо уверен — он будет выпускать самую серую газету в Западном полушарии, если в понедельник я не получу свой чек. Завтра утром я сюда приду и очищу всю фотолабораторию — девяносто девять процентов того барахла все равно мои.

— Да, черт возьми, — откликнулся я. — Придержи это в качестве выкупа. — Тут я ухмыльнулся. — Хотя, если Лоттерман нажмет, тебя свинтят за крупную кражу. Он даже может припомнить твой тысячедолларовый залог.