Слава Сергеев - Лампада

Недавно я прочитал в одной приличной газете, причем где-то не на первой полосе, а, что называется, петитом: “В рамках реорганизации Вооруженных сил РФ расформирован десантный полк, который участвовал в штурме Белого дома в 1993 году”. И в этой же газете, уже на месте повиднее, какой-то генерал некстати гаркнул: “Десантные войска готовы выполнить любой приказ Главнокомандующего!..”

Любой? Ну-ну, приятно слышать, как говорится. Были, которые были готовы “выполнить любой”, их уже фотографировали - в тихом городе Гааге, если я ничего не путаю. И, a propos, если “готовы любой”, то зачем же полк-то расформировали?

Но дело не в этом. Я не для того стал писать этот рассказ, чтоб эти вопросы задавать. Задавать сегодня (да и всегда) любые вопросы - и поздно и смешно. Теперь уже как выйдет, так выйдет… Бог даст, будем надеяться на лучшее. А здесь - просто я случайно знаю одного офицера из того самого десантного полка, который брал Белый дом в 1993 году. Представляете? Мир, как говорится, тесен.

И с этим офицером связана одна маленькая история, которая, впрочем, не имеет никакого отношения к событиям 93-го года, да и вообще к политике.

Один мой приятель, бывший физик, не так давно очень увлекшийся православием, как-то, года три-четыре назад, решил посетить один известный монастырь Центральной России и пригласил нас с женой поехать вместе. Ехать собрались на машине, у физика был “сорок первый” “москвич” начала 90-х годов. Мы с женой некоторое время колебались, надо было очень рано вставать, потом мы не очень любим весь этот новейший энтузиазм, связанный с верой и всем прочим, но потом любопытство взяло верх (все-таки нас приглашали в очень известное место, причем известное из литературы, то есть, так сказать, из светских источников) и мы согласились.

В 9 утра, в середине ноября 200… года мы встретились у Макдоналдса у метро “Юго-Западная”. Ехать было далеко, темнеет поздней осенью рано, а доехать нужно было засветло - приятель плохо знал дорогу. Ждали еще одного, четвертого. Он опаздывал, и приятель, извинившись, пригласил нас в Макдоналдс, выпить по чашке горячего шоколада. С утра народа было мало, от тепла я начал засыпать. Вообще, я бы причислил Макдоналдс к системе МЧС. Куда можно зайти рано утром и поздно вечером, к тому же если у вас не очень хорошо с деньгами? В Макдоналдс. Где от вас не требуется ничего, вы не интересны никому и будете полностью предоставлены сами себе? В Макдоналдсе. Где его можно найти? Везде, или почти везде, - от Пекина до Парижа с остановкой в Твери и Алжире…

Однажды в Крыму, под Ялтой, я управлял катером в небольшой шторм. Я горжусь этим. Шторм был, правда, всего 3-4 балла, но для 12-метрового катера и абсолютного новичка достаточный. Мы с трудом зашли в бухту, была сильная бортовая качка, несколько раз волна перекатилась через борт. Впрочем, когда мы вышли на берег, хозяин катера посмеялся над нами - неужели вы правда испугались? Но ему-то было хорошо смеяться, он был кадровый моряк… И куда же мы пошли по качающейся под ногами набережной, полной огней? В ближайший Макдоналдс, все остальное, кроме ночных клубов, уже закрывалось. Через полчаса и двух горячих кофе наш стресс значительно уменьшился…

“Четвертый” оказался здоровенным мужиком, метр восемьдесят ростом, по виду бывший военный. Звали его Сергей. Я было приуныл, не люблю брутальных мужчин, они всегда напоминают мне школьную раздевалку, запах пота и ряды унылых шкафчиков для одежды на уроке физкультуры, но потом с иронией подумал, что наша компания весьма представительна для ныне интересующихся вопросами веры. К тому же Сергей через полчаса общения оказался симпатичным человеком, бывшим военным, отставным майором, и, как я уточнил, майором-десантником. Ну а то, что он штурмовал Белый дом, выяснилось часа через два, когда мы немного познакомились и разговорились на первой остановке по пути в Калугу.

Увидев мой интерес, он даже удивился. Собственно, он Белый дом не брал, - до нас прошел ОМОН, рассказывал Сергей, и практически ничего не оставил. Когда я влетел в кабинет Руцкого, там все было разгромлено и из обстановки оставались лишь белый телефон правительственной связи с гербом СССР да стеклянный советский графин. Графин как сувенир забрали ребята, а телефон я отнес домой, работает-то он и как обычный. Сейчас он у меня стоит на тумбочке в коридоре, дочка по нему треплется с подружками из класса.

Глядя на мелькающие заснеженные ели по обеим сторонам шоссе, я вспомнил собственные впечатления о тех днях. Агрессивную толпу на Смоленской площади, едва не перевернувшую старенькую машину, на которой я сдуру поехал в Киноцентр посмотреть, блин, фильм (ведь было воскресенье), вышедшую на сцену растерянную служительницу Киноцентра, отменившую сеанс, редкие звуки автоматных очередей, услышанные на площади Восстания (сторонники Верховного Совета начали штурм Мэрии), - я не сразу понял, что это такое, скорее догадался; желтые, в свете сентябрьского солнца стены домов по нынешней Никитской, странное безлюдье и желтые городские автобусы-гусеницы с вооруженными людьми, сторонниками Верховного Совета, шедшие по Садовому кольцу на штурм Останкино.

Поразила обыденность происходящего: вот сентябрьское солнце светит, вот шпиль высотки и начинающий желтеть сквер под ней, все как всегда, и по-воскресному тихо, и где-то это “та-та-та” - автоматные очереди. Обыденно как-то…

“Интересно, - думал тогда я, - а в 1917 году было так же… обыкновенно? Где-то чай с вареньем пили, а где-то диктовали: “Временное правительство низложено…””

- А что необыкновенного? - засмеялся Сергей, когда я рассказал ему об этом. - Попытка государственного переворота. Подавлена вооруженными силами. Что необычного?

Я кивал, но в душе не соглашался. Как это “что”?

В монастырь мы добрались засветло, для того так рано и выезжали.

Мой приятель и Сергей искупались в ледяной воде монастырской купальни, мы с женой завидовали, но так и не решились, а потом я немного потерял их из виду. Они поселились в мужском гостевом доме монастыря, прямо под стенами, а нам с женой, во-первых, не хотелось разлучаться, а во-вторых, нам там не понравилось, дух в гостевом доме был какой-то… не благостный, мне он напомнил общежитие на военных сборах (как-то поначалу у меня было много таких ассоциаций…), потом, будто специально для того, чтобы подкрепить мои ощущения, какой-то “гость” весьма агрессивно на меня посмотрел, совсем каким-то мирским и абсолютно непросветленным взглядом, и я подумал: а зачем мне это? Разве в Москве этого недостаточно? И по полузанесенной первым снегом колее мы пошли в ближайшую деревню - впрочем, находившуюся очень близко, метров триста от монастырских стен, и сняли там у одной бабушки, которую посоветовал мой приятель, комнату за три доллара в день. В деревне 100 рублей - это деньги. Кстати, это она так сказала: “три доллара”, не я.