Виталий Владимиров - Челнок

И, как ни странно, оказался очень интересным собеседником именно в области бизнеса. Поначалу он молча вник в проблемы Людмилы, потом внимательно выслушал советы Дамы, а после третьей скупо поведал свою историю.

У майора была достаточно редкая среди профессиональных военных профессия – финансист. Наследная – от отца и деда. Еще во времена застоя папаша его трудился «цеховиком» на Дальнем Востоке. Он и сынку передал немало, правда, с трудом избежав всяких последствий. А мог бы остаться в местах отдаленных уже в качестве зека, о чем майор говорил только туманными намеками. Папа порадел для родного человечка и устроил сына служить в специальную группу войск в Германии. А тут перестройка, вывоз армейского имущества. Наученный родителем всяким хитроумным штучкам, сынок попал в нужное время в нужное место и в нужный час.

Коньячок из второй бутылочки развязал майору язычок, и он развернул веер своего павлиньего хвоста – уж больно хотелось похвастаться перед попутчицами своими достижениями.

В женских глазах он предстал смелым героем, крутым бизнесменом в погонах, до которого как до Луны… Да еще молодой, усатый, с сильными руками…

Улеглись за полночь. Людмила долго не могла заснуть. Она лежала на нижней полке, над ней майор. И кожей слышала его дыхание… Вся извертелась пока заснула…

Ей снилось, что Майор дождался, когда Дама отвернулась к стенке и бесшумно по-спортивному спустился вниз. Удобно прилег сзади, обнял Людмилу, такими весомыми и такими осторожными руками, скрестив их на ее грудях, пальцами коснулся сосков, поцеловал в шею – от усов так колко, так смешно, так сладко…

Утром Людмила проснулась вся влажная, томная…

Майор исчез, он сошел на своей станции ночью.

Людмила и Дама с трудом очнулись после вчерашнего.

Вот когда пригодились йогурты!

А когда полегчало, Дама призналась, что ей снился сон.

И точь в точь пересказала сон Людмилы…

Как давно это было…

– Люся, а ведь мы уже старенькие с тобой, – вдруг всплакнула Катя.

Словно услышала мысли Людмилы.

– А ты вспомни двух бабок, что мы встретили в Турции, в гостинице, – словно встряхнулась Людмила. – Представляешь, Георгий, две подружки-старушки похоронили своих дедов, продали свои трехкомнатные, купили по однокомнатной рядом друг с другом и разъезжают по всему миру, жизни напоследок радуются. Георгий, а давай нашу, челночную!

Георгий был хорош с гитарой в руках.

Приятным баритоном он запел:

Тронь гитарную струну –

выбирай челнок страну

Польшу, Турцию, Китай

поезжай и покупай

и Россию одевай!

А Людмила с Катей подхватили высокими голосам:

покупай и продавай

и Россию обувай!

…Под утро, когда уже серел рассвет нового года, Людмила вышла на улицу.

Падал медленный снег. Людмила шла, не торопясь, к своему дому. За последнее время двор преобразился. Заасфальтировали дорогу, разбили клумбы, оборудовали детскую площадку. Молодцы строители! – подумала Людмила. И тут же прикинула, а сколько денег они закопали в эту детскую площадку? И за чей счет произошло это преображение? Опять расчет, опять бизнес, поймала себя Людмила.

Теперь действует новое измерение – деньги, все меряется на деньги. Время в первую очередь. Недавно Людмила попросила Жанну – хочу посоветоваться с твоим Ефимом, брать ли КАМАЗ в аренду или нет. Жанна связалась с Ефимом и протянула трубку Людмиле:

– Только учти, излагай коротко.

Когда Людмила объяснила суть и замысел своего бизнес-плана, Ефим спросил:

– А вы уже приняли решение?

– Да, – ответила Людмила. – Но хочу убедиться в его правильности.

– Тогда не морочьте мне голову, – сказал Ефим и повесил трубку…

Деньги – новое измерение, все дорого стало и дорожает с каждым днем, но зато появились и новые возможности. Вряд ли в прежней жизни Людмила могла бы себе позволить такие подарки под Новый Год всем родным и близким. Да и себя не надо забывать.

И она вспомнила, как Гуля позвала своих подруг на концерт в зал Чайковского. Билет – сто евро…

…Октябрь уходящего года. За окном птичка прилетела и села на голую ветку… Осень… Головкой повертела, увидела серое небо. Вспорхнула за раму окна и пейзаж опустел… Людмила глянула еще разок в свое трехстворчатое зеркало и отправилась на концерт.

В зале Чайковского новинка – больших два экрана по краям сцены.

Правый сектор заполнился оркестрантами, составляющих осколок классического симфонического – скрипки, виолончели, контрабас и даже и арфа, откинувшая изогнутую спину прямо рядом с рампой. Остальных две трети стали бивуаком джаз-банды, иначе не назовешь…

Вел концерт Станислав Бэлза. Симфоническую часть представлял оркестр «MUSICA VIVA», джазовую – братья Ивановы – пианист Михаил и контрабасист Андрей. Они взошли на Олимп зала Чайковского из Краснодара, куда Георгий Гаранян прибыл, чтобы возглавить их оркестр.

Михаил сел за орган, к гонгу, огромной мистически языческой тарелке, подошел Юрий Генбачев, а к странному инструменту длиной в три метра по имени альпийский рог, который был похож на гипертрофированную курительную трубку, Аркадий Шилклопер.

Запел орган. Живой звук слился с дыханием зала и возникло совсем иное ощущение, чем было бы при прослушивании записи.

К органу присоединились вибрации гонга. Как дрожь пламени жертвенного костра, как извивы фимиама…

А альпийский рог запел свою песню. Без слов. Слова – удел человека. Рог исторг такой звук, что по коже пробежал озноб первобытного страха перед мощью самца, который трубит высоко в горах гимн своей любви и готов сразиться и умереть за нее…

К этой гармонии полноправно присоединилась негритянка Шенда Рул. И орган, и гонг, и рог стали ее верными оруженосцами. Они унесли нас в космос фантазии… Так и называлось это произведение, рожденное прямо при нас…

Шилклопер исполнил еще две вещи – на валторне и на роге – с оркестром.

Оркестр принял «рогатый» вызов и разразился «Грозой» Вивальди.

Далее, казалось бы, грозило консерваторское. Выверенная и малость скучноватая классика – на сцену вышел виолончелист Борислав Струлев. Его черный концертный фрак распирало изнутри молодая упругая плоть. Он еле протиснулся сквозь оркестр, приладил к нежелавшему сокращаться животу виолончель, так нам явился человек с инструментом между ног, плотоядно припал к ней, как потом объявил Бэлза, старушке-виолончели уже триста лет в обед, и она молодо и страстно запела сначала испанские страдания, а потом с иронической улыбкой, «станцевала» со смычком Струлева польку Шнитке. Словно забил источник живой воды и каждый из нас утолил в нем жажду…Недаром Струлев исполняет музыку к фильмам Люка Бессона…