Александр Покровский - Бортовой журнал 3

А помочь ему никто не смог – в нарушение правил страховки его отправили на это дело в одиночку – вот такие невеселые дела.

Командир дивизиона движения до самого последнего момента держал с ним связь. Что говорил ему Сережа Преминин по «Каштану» и говорил ли вообще что-нибудь – это все теперь останется между ними. Между ними много чего останется, и Преминин будет теперь приходить к своему комдиву во сне, и они там, во сне, все сделают правильно. Тысячу раз сделают.

Этих снов не надо бояться. Не надо вскакивать, кричать, пить лекарство. Эти сны – избавление. Их надо ждать, и действовать в них надо, пока все у вас не получится.

А командира ракетной боевой части (БЧ-2) Александра Петрачкова я знал.

Флагманские дивизии говорили мне, что он станет командиром БЧ-2 только через их труп. Бедняга никак не мог сдать на допуск к управлению боевой части. Не получалось у него. Его даже послали в Северодвинск, чтоб, значит, с глаз долой.

И попал он в наш экипаж, который к тому времени уже пришел туда на вечное захоронение.

Знаете, есть на флоте люди, которые из года в год теряют уверенность в себе.

И флагманские их не любят, и все это тоже – из года в год. Таких обычно списывают куда-то. Так Александр и попал к нам.

– Я хочу быть командиром БЧ-2, а меня в Северодвинск! – говорил он мне.

А потом я вдруг узнаю, что его откомандировывают назад, на дивизию, в Гаджиево, и что он срочно идет в автономку командиром БЧ-2. На «К-219».

А потом было то, что было – она утонула, а он погиб.

Они раздавили ракету в шахте № 6.

Между прочим, на контрольном выходе «К-219» было установлено (уж не знаю в который раз), что в шахту № 6 поступает забортная вода.

И что же? Флагманский специалист, по свидетельству очевидцев, приказал старшине команды снять сигнал «Вода в шахте № 6», и его сняли, а потом с тем и ушли на боевую службу – здорово, не правда ли?

А 3 октября вдали от родных берегов помощник командира застает почти всю БЧ-2 в четвертом отсеке за тем, что они тянут нештатный шланг от шахты № 6 в трюм, чтоб, значит, воду с шахты сливать.

Помощник приказал им прекратить это дело и бросился на ГКП, где его и нагнал взрыв.

Вода заполнила шахту, и давлением воды ракету раздавило.

Топливо (назовем его «гептил») и окислитель (назовем его «азотная кислота»), соединившись наконец, родили взрыв.

Через разрушенную арматуру и окислитель, и горючее стали поступать в отсек.

Говорили, что резиновые маски противогазов просто растворялись на лицах.

А горючее-то такое токсичное – мама не горюй – оно в десять раз вреднее, чем концентрированная азотная кислота – как вам это понравится?

Продули балласт, и лодка всплыла в надводное положение, и вот потом уже, находясь в надводном положении, она медленно и монотонно заполнялась водой через незакрытую арматуру системы орошения ракетных шахт.

6 октября в 11 часов 03 минуты «К-219» ушла под воду вместе с матросом Сергеем Премининым, заточенным в реакторном отсеке.

Говорят, что комдив ему сказал:

– Ты стучи в переборку, чтоб я слышал по «Каштану», что все в порядке.

И Преминин стучал.

А еще комдив слышал его дыхание. Он дышал в «Каштан».

А потом он заплакал, и это комдив тоже слышал. Он это по гроб жизни теперь не забудет.

Конструкторы! Создатели реакторов для подводных лодок! Вы это тоже запомните. Пусть вам приснится когда-нибудь, как человек дышит в «Каштан», пусть вам вообще что-нибудь снится!

И вам, господа штаб, и вам, господин Главком.

Государственная комиссия, назначенная для выяснения причин и наказания виновных, установила, что виновными в этом деле является. плавсостав корабля и командир Игорь Британов прежде всего.

Что и требовалось доказать.

То есть не штабы, с благословения которых экипаж, укомплектованный на 35 процентов пришлыми людьми, в нарушение всех руководящих документов по боевой подготовке, был отправлен в море на неисправной технике выполнять боевые задачи, виновны в происшедшем, а сами люди, только недавно прибывшие с боевой службы и выпихнутые штабами снова в море.

Браво! Ай да комиссия! Куда не поверни, нам всюду клин в срамное место!

И только министр обороны маршал Язов (земной ему за это поклон) приказал судебное разбирательство не начинать.

Вот и все дело.

И что мне особенно в нем нравится, так это то, что потом, через какое-то время, многие начальники, причастные к этой истории, начинают вдруг вспоминать подробности.

Например, они как-то мягко, не настаивая ни на чем, начинают говорить, что, видимо, «К-219» в тот трагический для себя день повстречалась в океанских глубинах, в которых годами можно ходить и никого не выходить, с… американской подводной лодкой, и та ее легонько толкнула, но так, знаете ли, аккуратно, что задела только крышку шахты № 6, оставив безо всякого внимания крышки других, рядом расположенных шахт, с номерами 3, 4, 5, 7 и даже 8.

То есть нам ударили по раненой руке. Неудивительно, что после этого все и случилось.

То бишь сами-то мы молодцы, вот только они подлецы.

Увы!

Эти фантазии, а лучше сказать, эти видения, будут посещать наше начальство еще не раз.

Следующим на очереди был «Комсомолец», а потом «Курск».

Да, наши подводники всегда получают не то, что они хотят, а то, что на сегодняшний день может наша промышленность.

И вы знаете, в чем состоит особенная прелесть?

Она состоит в том, что у того, что тебе вручает промышленность, есть некоторые режимы работы, при которых самая замечательная техника становится опасной для жизни.

И вот сведения об этих самых режимах, как и прочие особенности и свойства средств, систем и материалов, из которых их сварганила наша промышленность, теряясь где-то там на самом флотском верху, остаются для обычных подводников такой большой загадкой, что озарение к ним приходит порой только в самый разгар катастрофы.

Знаете ли вы, что это означает? Это означает: что на флот ни дай, все будет зависеть от человека. От того, как он по лодке ходит, бродит, дышит, ест и испражняется.

Означает ли это, что космический корабль вручают обезьяне?

Ну зачем же так!

Мы же жить хотим, так что мы-то стараемся.

Мы изо всех сил стараемся понять и каким-то образом узнать то, о чем нам забыли сказать, чтоб, значит, не только уцелеть телесно, но и корабль довести к берегам отчизны милой.

Так что, дорогие судостроители, а также дорогие бюро – проектанты подводных лодок и дорогие судоремонтники! Если у вас есть полный перечень опасных в эксплуатации, но тем не менее разрешенных к внедрению на кораблях устройств, механизмов, систем, режимов и материалов, из-за которых мы потом и терпим самые различные бедствия, то вы уж проследите за тем, чтоб он был передан в Главное управление эксплуатации и ремонта, Управление по боевой подготовке и другие прочие управления и самые разные места в нашем горячо любимом Военно-морском флоте, где потом самым тщательным образом разработают комплекс мер по нейтрализации их пагубного воздействия на человека и на среду его временного обитания – боевой корабль.