Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г)

– Только не надо столбняком стоять, – толкнула меня локтем Вита. – Я сказала Михалычу, что у тебя живот скрутило. Он разрешил тебе в следующий раз переписать.

– Ну же, бери и поехали, – приказала Вера, видя охвативший меня ступор.

Деваться было некуда. В голову закрались мысли о настоящей верности, дружбе и, как ни странно, благих намерениях. Вспомнился вчерашний разговор с Выкидышами и предположение Дениса о том, кто есть Вита на самом деле. Его мысли подтвердились – Вера и Вита заодно. Кругом одни шпионы. В Новый год они меня жестоко разыграли, в какой-то мере даже предали, обманули, и сейчас толкают неизвестно на что. Выкидыши, а точнее Денис, помог заранее разобраться в этом болоте. Так кто настоящий друг после этого? Кому стоит верить и на кого можно положиться?

Угрюмо кивнув головой, я покорно принял вещи и повернулся к мотоциклу.

– Эй, в обмен на сигаретку! – моя несостоявшаяся измена обхватила меня руками, не давая сдвинуться.

Не знаю, что было написано у меня на физиономии в тот момент, но Вита, еле сдерживаясь от смеха, сделала невинное лицо, подначивая и одновременно издеваясь надо мной. Стало еще обидней.

– Да что ты дуешься, в самом деле? – она отпустила меня. – Я ведь с пары, у меня никотиновый голод. Могу еще и не то ляпнуть.

И, правда, что это со мной? Насколько я помню, Вита всегда смеется, как пресловутая девочка в каске из анекдота. Наверное, для человека с ее диагнозом это нормально.

Пытаясь выглядеть непринужденно, я выполнил ее просьбу. Она закурила и, сделав первую затяжку, удовлетворенно выдохнула дым вверх.

Откинув клеенку, покрывающую коляску, я полез внутрь. Сзади был прикреплено запасное колесо, заляпанное грязью, и я, конечно, о него запачкался. Мне не хотелось сидеть в люльке, но раскуроченное место за водителем было еще хуже. Забыв о сигарете, Вита, улыбаясь, следила за моими неумелыми телодвижениями. Вера ограничилась неопределенным «хм». Пока я устраивался, она грациозно уселась на мотоцикл, надела шлем, и с одного пинка завела мотор. «Урал» приглушенно заурчал и приготовился к старту.

– Ладно, Витка, пока. Спасибо тебе за все! – бросила Вера, помахав рукой нашей общей подруге, и, не дожидаясь пока я взгромозжу свой шлем на голову, рванула с места.

– Аривидерчи. И удачи вам! – голос Виты потонул в клубах едкого дыма и тарахтении мотоцикла.

Отъехав от института, мы вывернули на центральную улицу города, и тут Вера прибавила скорости. Мимо со свистом проносились колонны университета радиоэлектроники, «Сибирское бистро», кирпичное здание мэрии, Дом офицеров. Несмотря на преклонный возраст, мотоцикл ехал с приличной скоростью, давно превысившей разумные по моим меркам пределы. В шлеме, который сужал обзор наполовину, наблюдать за разбегающимся в разные стороны асфальтом и машинами было вдвойне страшнее. Я с опаской поглядывал на Веру, которой такое времяпрепровождение, похоже, нравилось. А если ей что-то нравится, она это так просто не отпустит. В голове замаячили фотографии аварий и изувеченные трупы, которые я не раз видел на своей «любимой» анатомке. Водитель Вера явно неопытный, на дорогах слякотно, местами даже скользко, руки и ноги коченеют. Как пить дать, вляпаемся в аварию.

Мотоцикл ощутимо тряхнуло на очередной колдобине, и Вера скинула скорость.

– Если замерзнешь, там одеяло в ногах! Вытащишь! – крикнула она.

Желания простыть у меня не было, поэтому я последовал ее совету и укутался в, пока еще холодное, ватное одеяло.

– Вера! Слышишь? – окликнул я ее.

– А? Говори громче! – теряясь в порывах ветра, глухо раздалось из под шлема.

– У тебя права-то хоть есть?! – выкрикнул я.

Она повернула голову в мою сторону. Готов биться об заклад, что Вера в этот момент улыбалась своей издевательской улыбкой.

– Если я скажу «да», это тебя успокоит?

Я предпочел не докапываться до истины. Удовлетворившись моим молчанием, Вера отвернулась.

– Не знал о таких твоих увлечениях, – бросил я.

– Ничего не слышно, говори громче!

– Да ладно, – махнул я рукой.

Будь что будет.

Спустя несколько минут мы уже были на месте. Город у нас небольшой, и вся его центральная часть располагается буквально в радиусе трех-четырех километров. Мы прибыли в самое сердце города – на набережную возле Драматического театра. Совсем рядом располагалась площадь Ленина с памятником народному вождю, чуть дальше по дороге – центральный универмаг, в сторону поперек проезжей части – Ленинский райвоенкомат, здание, недолюбливаемое мной по вполне очевидным причинам. В обратном направлении, откуда мы приехали, находилась областная администрация и здание Восточно-Нефтяной компании.

Шлем меня окончательно доконал, поэтому, когда мы подъезжали к реке, я его снял и с удовольствием подставил лицо ветру. Слева была река, а справа – Драмтеатр. Я вспомнил, как летом мы здесь купались с Верой, как потом она читала мне японскую поэзию и делала массаж. Как давно это было, и каким наивным показался я себе тогдашний.

Впереди, куда, сбавив скорость, подъезжали мы с Верой, расположилась разношерстная компания из пяти мотоциклистов. Двое из них развалились на своих колымагах, остальные курили, спустившись к реке, и о чем-то негромко беседовали.

Если эти неандертальцы кого-то ждали, то явно не нас. Но все-таки наше появление вызвало в их рядах небольшое оживление. Один из лежащих на мотоцикле выпрямился, другой – улыбнулся, курильщики тоже обратили заинтересованные взгляды в нашу сторону. Приглядевшись, я узнал среди последних вчерашнего спутника Марка – ковбоя со шпорами. Он-то и подошел к нам первым.

– Здравствуй-здравствуй, красавица, – сказал он, обращаясь к Вере и совсем не глядя на меня, будто я и не человек вовсе. – Очень рад, что ты все же вырвалась к нам сегодня. Как твое ничего? Все так же весела и невинна?

К моему удивлению, Вера приняла этого клоуна без тени насмешки, я бы даже сказал радушно:

– Привет, Микки. У меня все тип-топ, – сказала она и, не снимая перчаток, протянула ему руку.

Бравый Микки, которому на вид было лет двадцать пять, галантно поправил свою шляпу, и с нескрываемым удовольствием, написанном на обветренном лице, помог ей сойти на землю.

Пока я выбирался из люльки, что вышло у меня более умело, чем залезание в нее, они перебросились парой-тройкой общих фраз. Так разговаривают малознакомые люди, до этого практически не общавшиеся. От меня не ускользнули неестественность и наигранность в словах и жестах Веры. Что она задумала? По каким правилам ведется игра?

Не придумав ничего лучше, я решил придерживаться выжидательной тактики, и молча наблюдал за происходящим до тех пор, пока на меня, наконец, не обратили внимание.