Екатерина Репина - Те самые люди, февраль и кофеин

— Да отстаньте вы от меня! Я вспомнил, как город назывался, где я был — Мадрид!

Присели и выпили за Мадрид.

Разговорились. Оказалось, каждый имел свое представление об этом городе, а Санькино впечатление противоречило всему. Спорили о конкистадорах — были ли они конкретно из Мадрида или из какого-то другого города. Обсудили внешнюю политику африканских стран. Вспомнили еще много всего лишнего. А когда очередь дошла до Сани, оказалось, что он снова забыл, где был и что видел в Мадриде.

Всем стало скучно. Разбрелись по квартире и уснули. К вечеру проснулся только Игорь. Он захотел пойти на работу, но не смог подняться. И от горя заснул.

Игорю никогда не везло с соседями. Соседи по общаге — их вообще не было, так как Игорь никогда не жил в общаге. Из подъезда все соседи выехали (дом был аварийным, им дали новую жилплощадь, только семья Игоря осталась жить в том доме, про нее забыли). Однажды он ехал в поезде, но и там не смог поговорить с соседями: каждый сидел на своей полке, жевал курицу и выплевывал косточки в окно, молча и недружелюбно.

Зато с друзьями повезло. А поскольку они, четверо друзей, были еще и соседями, то, кажется, Игорь не имел права говорить, что с соседями ему никогда не везло.

Он проснулся от крика. Алкоголик и интеллигент делили последнюю бутылку водки. Чтобы разнять их, Игорь разбудил Саню. Допили вместе. Саня выглядел устало. Кто-то заметил вслух, что до поездки в Испанию он выглядел лучше.

— Да, отдых — это вам не вагоны разгружать. На отдыхе самое сложное — расслабиться. Постоянно что-то мешает, — оправдывался Саня.

— А что тебе мешало?

— Где?

— На … отдыхе. В этой … как ее? … в Испании?

— Где?!

— Саня, ты — смотри мне в глаза! — ты только что приехал из Испании. Что там тебе мешало?

— Где именно что именно мешало?!

Игорь закатил глаза и допил все, что было в стакане. Он попытался пожалеть, что не одинок. А как бы было хорошо жить одному, работать одному, разговаривать только с собой! Он не успел пожалеть. Друзья не позволили.

Но напоследок, прощаясь с мыслью об одиночестве, он сказал себе: «Одиноким людям нужен отдельный мир с отдельным домом на отдельной улице, где нет никого кроме тебя». И тут же обрадовался, что у него нет нужды искать такой дом. Потому что Григорий сказал:

— В следующий раз мы поедем все вместе. Давайте разгрузим сотню вагонов и уедем путешествовать по миру!

Это предложение было очень абсурдным. Оттого и вызвало неоднозначную реакцию. Саня обдумывал новость о своем возвращении из-за границы и ничего не сказал. Тарас рассмеялся. Игорь перестал думать об одиночестве и поверил Григорию, что у них все получится. Мысленно он уже разгружал вагоны. И совсем не скучал по своей работе в магазине…

— Ой, я на работу опаздываю!

За окном было темно. Полдня, на которые Игорь отпросился ранним утром, закончились в обед. Можно было не спешить. Расшнуровать ботинки. А еще лучше — зашнуровать ботинки и сбегать в магазин за водкой.

Игорь поднял с пола плеер Сани. «До магазина еще нужно дойти, — подумал он, — а это не так весело, как сидеть с друзьями в теплой квартире». Музыка должны была развлекать его в пути.

Играла звонкая мелодия. Кому-то разбили бутылку о голову. Потом мужик о чем-то жалел. Ну, конечно, бутылка-то разбита! Вот Игорю с друзьями не хватило всего одной бутылки, и его послали в магазин. А если бы хватило, то сидел бы он дома и разговаривал.

Так что тоска мужика в песне была понятной.

Все беды от нее.

Нет, какая любовь? Все беды от водки.

Игорь разозлился и не купил ни одной бутылки. Вместо этого он подарил незнакомой девушке цветы. Девушка испугалась и выкинула букет в урну. Игорь подождал немного, достал букет из урны и подарил его другой девушке. Но сначала спросил, не выкинет ли она букет, если он его подарит. Девушка обещала унести цветы с собой.

— Тогда держите!

Потом Игорь опечалился. Что-то он сделал не так. Послушал странную песню, а потом натворил бед. Его ждут с бутылкой, а он купил на все деньги цветы и подарил их неизвестно кому. Кому, спрашивается, он подарил цветы?

— Девушка, а как вас зовут?

— Маша.

— Ну ладно. Скажу, что подарил цветы Маше, а они не будут против, наверное…

— Слушайте, если вам некуда идти, можете пойти с нами. Мы гуляем за углом, в ресторане. Наш друг уезжает на Дальний Восток! Вот, провожаем. А цветы я ему подарю, можно?

Игорю понравилась идея проводить друга. Само слово «друг» было свято. Как можно не проводить друга? Тем более, на Дальний Восток?

Саня пошел вслед за девушкой Машей.

Действительно, кого-то провожали. Пели дальневосточные песни про танкистов, багульник и самураев. Ели суши и пили водку. Игорь пел песни и снова пил водку. Его тошнило, но не проводить друга он не мог. Друг уезжал на Дальний Восток!

На время он забыл о квартире и соседях. Ему почудилось, что он был один на белом свете, скитался из одной страны в другую, только-только приехал из Испании и никого в этом городе не знал.

С языка слетали испанские слова, названия мадридских достопримечательностей; сам по себе возник кастильский акцент. Он говорил о зарубежных странах без умолку:

— Самый красивый — это Нью-Йорк. Будете проезжать мимо атлантического побережья, обязательно загляните. Вы увидите издалека: статуя, небоскребы и море! Если все вместе совпадет — все, вы приплыли. Потом поезжайте в Кейптаун. Он славится своими жителями и погодой. Погода у них — не то, что у нас! А если соберетесь где-то остановиться, то пусть это будет Будапешт…

Тот самый человек, которого провожали, попытался привлечь внимание к себе:

— Парень, а ты, кажется, работаешь в моем магазине, да? Ты вчера разбил мой телевизор, а сказал, будто он сам разбился. Я еще хотел тебя уволить, но ты обещал привезти десять таких, из Испании … ты что, уже был там?

Маша толкнула его. Она была раздосадована нелепым вмешательством виновника торжества. Ей нравилось слушать Игоря.

— Да подожди ты со своим магазином! У тебя их по всей стране десятки! На Дальнем Востоке, небось, еще десять откроешь. Ты послушай, как говорит! Вот я весь мир объездила, а не могу так рассказать!

Но Игорь молчал. Что-то хрустнуло и зазвенело.

— Черт, бутылку разбил, — сказал он и запел тоскливую, разрывающую сердце песню.

Летел самолет. Шепот, шелест, шум мотора. Полет длился пять часов. Оставалось столько же. Бескрайность родины поражала.

Пересадка в сибирском городе пришлась на середину пути. Кто-то гулял по аэропорту, кто-то перекусывал в буфете. Двое граждан присели на кресла в зале ожидания и разговорились меж собой.

— Терпеть не могу аэропорты, — сказал один.

— Ненавижу деревни и маленькие поселки, — возразил другой.