Екатерина Репина - Те самые люди, февраль и кофеин

Первый человек был молод, второй — моложе первого. Они оба устали от полета и хотели выразить свое раздражение как-нибудь словесно.

— В них всегда много народа!

— Зачем вообще нужны маленькие городки и деревни? Кому в них жить?!

С удивлением уставились друг на друга. Знакомство завязалось.

— Леонид.

— Николай.

Леонид был немного старше. Николай попросил его объяснить появление рабочих и аварийных городков на территории страны. Его интересовала первопричина. Николай работал креативным директором и полагал, что лишние знания непременно обогатят его внутренний мир.

— Раньше было много рабочих, — начал рассказ Леонид. — И их нужно было куда-то селить. Обычные города им не подходили, и оставалось только создавать новые, специальные — где не было бы развитой инфраструктуры, где были бы только заводы и жилые постройки, и все. Такие города строились в точности, как на рисунке. Они были серыми и неуютными. И люди, селившиеся в этих городах, тоже становились серыми и скучными…

Перед глазами Николая вырос целый город. Он шел по центральной улице и разглядывал одинаковые здания по обеим ее сторонам. Дул равнодушный ветер. Ветер был довольно сильным и холодным, но из-за равнодушия к собственным обязанностям он мало влиял на погодные условия. Листья на деревьях не колыхались. И пыль не поднималась в воздух. Николай не ёжился от холода. И вообще, в ушах присутствие ветра чувствовалось, а на улице — так нет.

Улица выглядела неживой. И все же она была обитаема.

— … другие. Те, кто что-то понимал в культуре. И возник диссонанс. Одни работали, другие — занимались самодеятельностью. Одни были довольны окружающей обстановкой, другие постоянно замечали лужи перед подъездами, неровности тротуара и черный дым, который поднимался из труб. А потом…

Что-то изменилось. Все чаще стала звучать музыка. Она вырывалась из окон и плыла по улице, против движения воздуха, против ветра, который был все таким же равнодушным.

Николай прислушался. Где-то разбилась банка. Должно быть, на кухне. Вся улица гремела кастрюлями, так как рабочий день завершился. Готовили ужин. Пахло жареной картошкой и салом. И спиртом.

Он оглядел себя: серый мешок, будто комбинезон, не давал телу дышать, а ботинки, наоборот, пропускали пыль и воду, так как были плохими, дырявыми. Он шел по улице не один. Вокруг него двигались такие точно люди в грязных комбинезонах и рваной обуви. Все шли домой ужинать. А музыка вырывалась из окон…

— Потом захотелось жить культурно. Позволить такое могли только начальники и их окружение. Покупали ковры и магнитолы, шкафы с книгами и мягкую мебель. Это была одна сторона культурной жизни, а другая, значит, жила в Доме культуры. Там — постановки, концерты, оркестровая яма и декорации. Все, как в лучших филармониях страны.

Появилось новое поколение, которое не знало других городов и другой культуры. С одной стороны, те люди занимались самодеятельностью. А с другой — мечтали о мягкой мебели. Рваная обувь и неровный асфальт стали нормой, никакой связи с внутренним миром жителей не наблюдалось.

Николай посмотрел на серое небо и провел рукой по ободранному дереву. «А где тут у вас парк?» — спросил он у прохожего. «Чего?» — не понял тот. С той минуты Николаю стало страшно. Когда же он сильно боялся, то икал не переставая, пока не находил выхода из сложившейся ситуации.

Очнулся он тогда, когда Леонид стал толкать его в бок.

— Смотри, вроде наш рейс объявили.

… В самолете они сидели далеко друг от друга. Леонид молча смотрел перед собой и явственно ненавидел теперь уже не только аэропорты, но и самолеты. А Николай мысленно путешествовал по тому городу, в нужности которого сомневался до сегодняшнего дня.

Он икал. Икал уже больше часа, чем сильно мешал соседям справа и слева.

…В городе наступил вечер. Неожиданная красота проявилась на его сером фоне. Яркие окна и замысловатая линия придорожной иллюминации сделали город похожим на ночное болото с огоньками светляков. Николая посетило приятное чувство. Следовало прогуляться и подумать, отчего так.

Идти же домой он не мог, поскольку город не был его родным. Идти было некуда. Все тот же звук разбиваемого стекла донесся до его ушей. Николай хотел уж было заглянуть в окно первого этажа, но тут услышал музыку и пошел к танцплощадке.

Парни в кепках курили у входа, девушки разговаривали возле сцены. Никто не танцевал, а музыка манила своей нежностью и плавностью. Николай отряхнул комбинезон и вышел на середину площадки. Хлопнул, топнул и пошел вприсядку. Закружился волчком, схватил за руку самую красивую девушку. Провальсировал с ней, пока не закончилась мелодия.

После танца икота не исчезла. Ведь Николая избили парни в кепках, а от сильных толчков и ударов страх лишь усилился. Вместе со страхом усилилась икота. С каждой минутой становилось все боязней оставаться в том городе.

Николай кричал:

— Зачем же нужны эти рабочие города?

Ответа не было. Может, ветер поглощал звук, не донося слов до жителей города. А может, все оттого, что Николай кричал во сне.

Уже почти проснувшись, едва приподняв веки, он снова вернулся на темную улицу рабочего города. Огни погасли. На болото город уже не был похож. Всякий признак жизни — кваканье, скрип, звук шагов, ветра или голосов — отсутствовал.

Уставшие жители спали, но догадаться об этом никто не мог. Со стороны город казался нежилым.

Молчал ветер. Николай уже и слухом не мог уловить его движение. Вот тогда и прекратилась икота. Вслед за тишиной пришло успокоение. Не было огней и звуков — значит, вообще ничего не было. Николай понял, что и танцы, и драка с местными приснились ему, но проснуться и жить в обычном мире не получалось.

Оставалось заснуть еще глубже, опустившись на новый уровень понимания жизненной силы. Третий сон был выражен ярким светом. Вспышка или взрыв осветили землю с самой высокой точки до самого низа. Огненные шары рассыпались по тротуарам и лестницам, обжигали стены.

Город не сверкал, он — горел. Никто не пытался потушить пламя. Назавтра предстояло подниматься рано, чтобы вновь идти на работу. Никто не хотел отнимать у себя несколько часов сна. Сдались без сопротивления и были поглощены пламенем.

И все это под звуки той песни, что играла на танцплощадке. Она звучала без остановки, где-то совсем рядом, возле левого уха, и стучала, гремела, звенела так назойливо…

Проснувшись в самолете, Николай широко улыбнулся соседям. Один из них слушал плеер и никак не ответил на улыбку, а второй кивнул.

Этот второй, немного стесняясь, спросил у Николая:

— Летите домой?

Николай отрицательно покачал головой. Он возвращался домой. Но признаться в том, что жил в маленьком городе, он побаивался. Креативному директору следовало обзавестись куда лучшим местом рождения.