Александр Анянов - Рожденные ползать

К концу дня тайна раскрылась. Отложив ручку, Юра горделиво приосанился, обвел нас торжествующим взором и провозгласил:

— Уважаемые дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию, первый на территории СССР, порнорассказ. Прошу оценить по достоинству.

Мы отложили в сторону свои тетрадки и впились глазами в рукопись. Перед нами предстала полная энциклопедия сексуальной жизни. В свое короткое произведение Юра умудрился вместить все мыслимые и немыслимые способы плотской любви. Однако, странное дело. Чем дальше мы читали, тем слабее было наше вожделение и тем громче, становился смех.

Конец рассказа совпал с нашими финальными конвульсиями. Мы, совершенно обессилев, лежали на кроватях, держась за животы. Гусько был по-своему очень талантлив и вполне бы мог писать миниатюры для Райкина или Петросяна. Я не имею возможности воспроизвести этот шедевр в полном объеме, но один небольшой кусочек, врезался мне в память очень хорошо. Звучало это примерно так: «…Я поцеловал ее в губы. От возбуждения она так сильно сжала ноги, что у меня треснули очки».

Юра, Юра! В неудачное время и в неправильном месте ты родился. Ох, будут у тебя проблемы из-за конспектов. И не только из-за них!

Раздался рев двигателя, это ушла на взлет спарка — разведчик погоды. 20-ка и 19-ый стояли на ЦЗ рядом, а мы с Женькой между ними. Наши машины были полностью подготовлены к вылету, и мы неторопливо толковали за жизнь.

Через какое-то время возле моего самолета появился летчик. Поздоровавшись с нами за руку, он обошел вокруг самолета и постучал ногой по колесу. Потом зачем-то засунул палец, в выступающую вперед, как пушка, трубу приемника высокого давления, скептически хмыкнул и полез в кабину. Я последовал за ним и помог ему пристегнуться. Через пару минут прозрачная капля фонаря закрылась. После запуска и проверки работоспособности самолетных систем, 20-ка вырулила со стоянки. Обдав нас удушливой струей керосиновых испарений, она ушла в сторону ВПП.

Откуда-то выскочил Панин, как чертик из коробочки:

— Ну, шо панове? Как тут у вас? Все чудово?

— Нормально. Давай, бугор, расписывайся! — я протянул своему начальнику журнал подготовки.

Панин размашисто расписался в ЖПС, потом снял у меня с головы берет, и засунул мне за пазуху, молча, показывая пальцем на свой. Оказалось, что его головной убор был привязан тонким фалом к воротнику куртки.

— И у тебя должно быть также, — объяснил старший техник. — Иначе ветер снесет с головы — и в двигатель! Ничего не поделаешь, авиационная специфика. Ты заметил, что в авиации, в отличие от других родов войск, на одежде нет пуговиц? Одни только молнии и заклепки. Вот, по этой же самой причине — пуговицы имеют обыкновение отрываться.

— Понял, до следующих полетов сделаю, — пообещал я.

Тезка между тем повернулся к Петрову и укоризненно поинтересовался:

— Женька, а ты что такой небритый сегодня? Знаешь, что настоящие мужчины, я, кстати, к ним принадлежу, бреются два раза в день? Первый раз перед службой, а второй раз вечером, когда ложишься…

— Под комэску, — перебил его Петров на полуслове. — Отсталый ты человек Панин.

Мой напарник провел тыльной стороной ладони по своей щетине и продолжил свою мысль:

— Если ты настоящий мужчина, то ты должен быть выбрит до синевы и слегка пьян. Но если ты еще и техник самолета, то ты должен быть слегка выбрит и пьян до синевы. Понял?

Панин уже открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Мимо проходил Птицын в летной кожаной куртке. Мы вытянулись и отдали честь. Дятел лениво ответил и пошел дальше своей дорогой.

— Вот, кожедуб! — бросил ему вслед Женя, когда Птицын отошел на порядочное расстояние.

— Почему Кожедуб? — удивился я. — В смысле, летчик-ас?

— Нет, в смысле, замполит в кожаной куртке.

— Женя, думай, что говоришь! — старший техник опасливо покосился на меня. — Это же руководитель партийной жизни полка, — тезка вдруг заговорил словами из газеты «Правда».

— Ну, да, — не унимался Петров. — Руководитель — это кто руками водит. Много здесь таких. Особенно среди летчиков.

— Жека, ну не трогай ты летунов. Летчик — профессия героическая, рисковая! — улыбнулся Панин, чтобы разрядить обстановку.

Однако сегодня Петров явно был настроен критически и не желал оставлять последнее слово за начальником:

— Какой там героизм? Вот моряки — это, да. Уважаю!

— А почему моряки? — удивился Панин.

— Да потому, что в отличие от кораблей, истории еще не известно ни одного случая, когда бы самолет на землю не вернулся.

Старший техник лишь безнадежно махнул рукой:

— Я вижу Женька, тебя все равно не переспоришь. Ладно, я побежал на 21-ый. Надо приглядеть за нашим клоуном — Гусько. Пока еще не случилось чего.

Панин, как шарик ртути, выкатился из поля нашего зрения.

Вскоре приземлился мой самолет и зарулил на ЦЗ. Прежде всего, нужно было заменить тормозной парашют. Делать это приходилось после каждого вылета, потому что использованный парашют летчик сбрасывал на землю сразу после приземления и съезда с ВПП. Там его подбирали, снова укладывали и упаковывали в специальный брезентовый чехол. Потом, готовый к повторному применению, он опять возвращался к техникам.

Я залез на самолет, засунул тяжелый брезентовый цилиндр в парашютную гондолу, затем закрыл ее створки. Дальше — заправка. Хорошо автомобилистам! У них одна заправочная горловина и один бак. А у самолета иногда более десяти баков, расположенных в разных местах фюзеляжа и крыльев. Каждый из них, естественно, нужно залить до верха.

На старых самолетах это отнимало немало времени и требовало известной сноровки. Я вспомнил, как еще во время учебы в институте был на военных сборах в Тарту, в Эстонии, где базировался полк дальних бомбардировщиков Ту-16. В этом же городе располагался штаб дивизии. Комдивом являлся некий генерал-майор Джохар Дудаев, наводивший страх на весь гарнизон, но мало кому известный за его пределами.

Так вот, заправку этого старенького самолета я запомнил очень хорошо. Он имел (дай бог памяти) целых четыре заправочные горловины. Процесс кормления топливом производился сверху, с помощью заправочного пистолета. Особенно, мне нравилось этим заниматься после ночных полетов, в темноте. Заправочные пистолеты не отключались автоматически при наполнении бака, поэтому нужно было соблюдать крайнюю осторожность. Это потом я научился заправлять на слух, а поначалу…. Льешь себе, льешь. Изо всех сил таращишь глаза, пытаясь разглядеть уровень залитого топлива. А оттуда, как даст фонтан — все, прозевал!

Миг-27 принадлежал уже к самолетам нового поколения и был оборудован системой централизованной заправки. Ничуть не хуже, чем в «Жигулях». Всего одна горловина, расположенная с левой стороны фюзеляжа — заправляются все баки одновременно. Заправка прекращается автоматически после наполнения. В общем, сплошное удовольствие. Такие случаи, когда можно облиться керосином, как на Ту-16 просто и представить невозможно.