Александр Анянов - Рожденные ползать

— Какое, далеко? Это если по рулежке топать. А если по прямой, через поле — тут и двух километров не будет. Впрочем, не хочешь, как хочешь. Чего я тебя уговариваю. Один справлюсь. Я свежатинки уже года полтора не ел. Мне этого зайца самому на один зуб. А ты можешь продолжать жрать тухлую перловку!

Помидоров сладко потянулся, как бы в предвкушении удовольствия и продолжил мечтать вслух:

— Вот я помню, какой-то фильм смотрел про рыцарей. Там быка повесили на вертеле, и крутят, чтобы получше прожарился. А он жирный такой, гад. С него так и капает, так и капает. И корочкой коричневой медленно покрывается. Запах — с ума сойти можно! Заяц, он тот же бык — только современного советского времени. Тоже разожгу костерчик, сооружу себе маленький вертелок — и вперед, к победе коммунизма! Так, как? Или все-таки дрейфишь?

Полупушистый представил картинку, так живописно нарисованную своим другом и сглотнул слюну. Он сделал над собой героическое усилие, чтобы отказаться, но урчащий, вечно голодный молодой желудок сам ответил за него:

— Что ты заладил. Сказал же — не боюсь! Я с самого начала согласился, только тащиться к тебе было лень.

— Все, заметано. После двенадцати ночи подваливай. Жду.

В это время на крыльцо вышел Гусько и солдаты тут же замолчали. Юра на секунду задержался на них взглядом и словно бы почувствовал что-то недоброе.

— Эй вы, друзья, опять какую-то гадость замышляете? — подозрительно спросил он.

— Что вы, товарищ лейтенант. Так просто, стоим, про гражданку вспоминаем, — Помидоров смотрел на Гусько ясным детским взором.

— Тогда, все в машину, — скомандовал офицер.

После ужина Юрино настроение немного поднялось. Дело сделано — часовые развезены по зонам. Все в полном порядке. Подъезжая к караульному помещению, Гусько невольно улыбнулся. Внутри его ожидал, жесткий дощатый, без матраса топчан. Но все равно, какая-никакая, а кровать. Если спать очень хочется, то выспаться можно. Юра хотел всегда.

Скрипнув тормозами, тягач остановился возле двери караулки.

— Товарищ лейтенант, — обратился к Гусько водитель. — Мне нужно в автопарк заправиться, да и сцепление хотел подтянуть. Во сколько ночью подъезжать? Когда поедем проверять посты?

На Юрином лице появилась недовольная гримаса.

— Проверять…, — он на секунду задумался. — А во сколько у вас завтрак? Давай-ка ты подъезжай за мной часиков в семь утра. Что там может случиться…

Офицер вылез из кабины, громко хлопнув дверью. Водитель покачал головой и понимающе хмыкнув, включил первую передачу.

Свет фар высветил деревья на опушке леса и погас. Грузовая машина с крытым кузовом остановилась, и оттуда начали выпрыгивать фигуры в пятнистых маскхалатах. Их лица были вымазаны чем-то темным, за спиной висели автоматы с укороченными стволами и вещмешки, набитые какими-то угловатыми предметами. Некоторые были с рациями — большими металлическими ящиками с длинными антеннами. Едва они закончили построение, как из кабины грузно вылез еще один, в таком же маскхалате, но с офицерской фуражкой на голове. Он взглянул на часы и вполголоса начал давать установку:

— Так, сейчас — ровно двенадцать. Повторяю задачу: уничтожение самолетов истребительно-бомбардировочного полка. Работаем тремя группами по четыре человека. Каждая группа берет на себя одну эскадрилью. Взрыв всех трех эскадрилий — одновременно. Время — час ночи, ноль-ноль. По нашим данным в каждой зоне только один часовой. В любые виды силового контакта вступать с ними категорически запрещаю. За исключением крайних случаев, представляющих опасность для личного состава групп. Все должно быть выполнено предельно аккуратно и тихо. Рации работают только на прием. Сами выходите в эфир один раз — доложить о готовности. Маршруты отхода и место сбора — определены. Вопросы? Попрыгали на месте. Хорошо. Все — выполнять задачу!

Люди в маскхалатах ловко по одному пролезали через дыру в проволочном заграждении защитного периметра авиабазы Дурасовка и мгновенно растворялись в темноте леса.

Четыре фигуры по-пластунски ползли в высокой траве. Впереди был Главный, за ним Радист, следом Молодой. Замыкал группу Опытный. Через какое-то время Главный остановился и осторожно приподнял голову. Метрах в двадцати перед ним виднелась залитое лунным светом серое полотно рулежной дорожки. Сразу за ней виднелись холмы самолетных укрытий.

Главный посмотрел на часы и скрипнул зубами от злости. При подходе к объекту, в темноте леса, группа слегка уклонилась от маршрута и из-за этого катастрофически запаздывала. Теперь у них было два выхода. Первый: как планировалось заранее — ползком обогнуть рулежку вокруг (она заканчивалась тупиком в метрах трехстах от места, где они лежали). Или, второй: перебежать через рулежку, за кратчайшее время, достигнув своей цели. Главный на секунду задумался и принял решение — рискнуть. Жестами он отдал приказ членам группы. Смысл его сводился к следующему: как только часовой пройдет мимо и повернется к ним спиной, подождать, когда очередная туча закроет луну и быстро пересечь открытое пространство. Получив в ответ знак, что приказ понят, он взял наушники у Радиста, и стал слушать эфир. Группа замерла, готовясь к броску.

В это время, темный силуэт с автоматом за спиной, неторопливо шагал по рулежке. Поравнявшись с тем местом, где затаилась четверка, он неожиданно остановился. Потоптавшись немного на месте, часовой начал копаться у себя в штанах, потом раздался журчащий звук, льющейся на бетон жидкости. Главный переглянулся с лежащим рядом с ним Радистом, и не смог сдержать улыбки.

Страж зоны, закончив свое дело, почему-то топтался на месте, не торопясь уходить. Он неторопливо снял автомат с плеча, щелкнул предохранителем и передернул затвор. Главный снова посмотрел на Радиста — теперь уже вопросительно. Тот в ответ лишь недоуменно пожал плечами. Солдат, стоящий на рулежке уставился на отражение луны в, только что образовавшейся лужице. Внезапно, он сделал выпад штыком в ее сторону и заорал:

— Что, сволочуга, испугалась? Смотри, здесь тебе не у Проньки!

Главный подавившись смехом, чуть не выронил из рук наушник. В этот самый момент там что-то пискнуло, и раздался голос: — «Докладываю, третий — готов», и почти сразу за этим: — «Первый — готов тоже». Главному стало не до смеха. Пытаясь посмотреть на часы, он немного повернулся, и в темноте локтем случайно нажал на сухую ветку. Раздался громкий хруст. Группа замерла, слившись с травой.

Часовой медленно повернулся на звук и вдруг хлесткий хлопок автоматного выстрела разорвал тишину ночи. В ту же самую секунду, Радист почувствовал сильный удар в спину и тут же понял, как ему повезло, что на спине была рация. Звук эфира в наушнике, который продолжал держать в руке Главный, мгновенно исчез. Где-то позади Молодой повернулся к Опытному и в ошеломлении одними губами прошептал: