Сергей Морозов - Великий полдень

Александр играл в холле с чучелами животных. Мы с дядей Володей сидели тут же, причем два вооруженных спецназовца встали на караул в дверях и не спускали с нас глаз. Дверь в соседнюю комнату с оборудованием спецсвязи, компьютерами была открыта. Там расположились братья разбойники и Петрушка. Они как ни в чем не бывало играли в карты и немного выпивали. Через некоторое время во флигель привели также нашего компьютерного гения Пашу. Он уселся за компьютер, но связи по прежнему не было.

Мы включили телевизор. То, что я слышал, не могло не изумлять. По сравнению с тем, что мы слышали в прошлых блоках новостей, это была совершенно новая и явно извращенная трактовка событий. Явно бред. Теперь сообщали, что не то чтобы Папу захватил, но якобы сам Папа участвует и руководит специальной операцией по освобождению взятого в заложники сына. Дескать, с этой целью и блокирован тоннель под Москвой, а также здание Концерна. Инцидент интерпретировался как вооруженное противостояние. На данный момент якобы уже было предпринято две попытки проникнуть в здание Концерна, но обе, увы, закончились неудачно. Оказывается, Папа потерял не один, а уже два лимузина и до десятка убитыми. Он, конечно, мог отдать приказ о немедленном и решительном штурме и даже уничтожении террористов, но опасался за сына. Попытки договориться с террористами по — мирному, требования которых были по прежнему неизвестны, пока не увенчались успехом. Сообщалось также о повсеместном возмущении народа действиями злоумышленников, настоящих подонков, которые как нарочно решили омрачить всенародное ликование и праздник по случаю сегодняшней инаугурации нового правителя.

Наконец в холл вышел Петрушка. Он молча протянул мне трубку мобильного телефона. Я приложил трубку к уху.

— Алло?

— Серж! Серж! — услышал я голос Папы.

Странный был у него голос. Не взволнованный, нет. Наоборот, спокойный и пустой. Не знаю, но если бы мертвецы умели говорить, то у них, наверное, были бы именно такие голоса.

— Он меня убьет, — сказал Папа. — Не знаю, используют ли сына как орудие против меня или он сам разыскал, обработал, нанял этих людей, но все они — мои смертельные враги. Они убьют меня, убьют Маму… Ты нам поможешь? А, Серж?

— Конечно, — пробормотал я, — конечно помогу. Но…

— Тогда, — прервал меня Папа, — попытайся сделать то, о чем я тебя попрошу…

Каждое слово этого разговора навсегда врезалось мне в память. Папа сразу оговорился, что у нас очень мало времени и что это, вероятно, последний разговор, который мы ведем без посторонних. Дело в том, что Косточка потребовал, чтобы вся связь осуществлялась через диспетчерский пульт Концерна. Он установил срок и дал на размышление всего несколько минут. Это был очередной пункт ультиматума. Задержка хотя бы на одну минут каралась. Только что был сожжен последний лимузин охраны, и теперь очередь за лимузином Папы. Обстановка под землей — настоящий ад. Подожженные лимузины тушатся посредством противопожарных систем, но задымление помещений ужасное, вентиляции не справляются с откачкой, все давно сидят в противогазах, хотя внутреннее кондиционеры в Папином лимузине работают на полную мощность. Между прочим, Косточка заявляет, что погибшие в тоннеле и сожженные машины — вина самого Папы. Не нужно, мол, было дергаться. Нужно было сначала послушать. Конечно, он рассуждал, как все террористы. Их стандартная логика и псевдо мораль. Но в том то и дело, что Косточку нельзя было считать обычным террористом. Все таки ребенок, и Папе следовало бы…

— А может быть, тебе согласиться на условия Косточки? — неожиданно для самого себя предложил я. — Почему бы нет? В этом, кажется, есть определенный смысл.

— Именно так я и собираюсь поступить, — спокойно ответил Папа. — У меня просто нет другого выхода… Не уверен, правда, что после того, как мы начнем выполнять их условия, ты, Серж, все еще будешь находить в этом смысл. Но у меня сейчас нет времени это объяснять. Выслушай то, о чем я прошу…

— Ты просишь, Папа, но это не очень похоже на просьбу, — заметил я. — Нам здесь выкручивают руки. Меня шантажируют Александром. Принуждают.

— Кто тебя принуждает?.. Эти идиоты с ума посходили от усердия. Или от страха.

— Что то не похоже, чтобы они чего то боялись.

— Хорошо, кто там из них рядом, дай ему трубку.

Я передал трубку Петрушке. Он выглядел сейчас главным среди прочих.

— Да, Папа, — бодро сказал Петрушка. — Повторяю дословно, Папа. Никого не сметь принуждать.

Он вернул мне трубку, а затем, чтобы не мешать разговору, деликатно ретировался в соседнюю комнату. И даже увел за собой дядю Володю.

— Это семейное дело, Серж, — продолжал Папа. — Ты должен меня понять. И ты должен держать все это в секрете, иначе мы пропали.

Я не верил не одному его слову, но вынужден был выслушать. Его просьба показалась мне очень странной. Он хотел, чтобы я переговорил с Альгой. Я должен был уговорить ее встретиться с Косточкой. Якобы она сумеет на него повлиять.

— Я знаю, — говорил Папа, — ты сможешь ее уговорить, Серж, — уверял он. — Она тебя послушает.

— Это почему?

— Что за вопрос! Она хорошо к тебе относится. Вот и все. Спроси об этом у нее самой.

— Нет нет! Не стану я ее уговаривать! — проворчал я.

— Ну хорошо. Просто объясни ей ситуацию. Этого вполне достаточно. У них с Косточкой, ты знаешь, свои отношения, она усмирит его.

— Если все так просто, тогда пусть она поговорит с ним по телефону, — предложил я.

— Но Косточка не хочет, понимаешь? Это первое, что пришло мне в голову. Я сразу предложил ему переговоры, а в качестве парламентера прислать Ольгу. Казалось бы, он должен был ухватиться за эту возможность, да?

— Ну и что?

— Он категорически против. Он заявил, что близко никого не подпустит. А ее — тем более. Ты же знаешь Косточку. Страшно гордый и самолюбивый. И упрямый. Он не станет ни разговаривать с ней по телефону, ни встречаться, хотя бы ему того ужасно хотелось.

— Вот видишь, он ее не подпустит.

— Поэтому я и обращаюсь к тебе. Нужно сделать так, чтобы она оказалась там, рядом с ним. Во первых, ты поговоришь с Ольгой, а во вторых, ты знаешь Москву, как свои пять пальцев, и найдешь способ провести ее в здание, покажешь дорогу. Косточка обосновался прямо в моем офисе.

— Не нравится мне все это, — напрямик сказал я, — и я не хочу в этом участвовать, Папа.

— Что ж, тебе решать, Серж, — смиренно согласился Папа. — Еще есть время. Но очень немного…

— А может быть, тебе все таки согласиться на условия Косточки? — снова предложил я. — Пусть все то, что он требует, выглядит глупо, но по крайней мере все обойдется мирно.

— Да, Серж, ты нашел самый подходящий момент для шуток, — укоризненно заметил он.