Сергей Морозов - Великий полдень

— Почему же? — смутился я. — Я вполне серьезно. Конечно, тебе не хочется представать перед всем миром в таком глупом виде, но что поделаешь. Придется. Видно, не получится на этот раз тихо и по семейному. Отдай ему Москву, а через некоторое время он сам поймет нелепость своей затеи, в конце концов перерастет эту дурацкую игру, дошедшую до полного абсурда. Пусть все кончится, глупо, по дурацки, зато мирно, — повторил я.

— Господи, — вздохнул Папа, — да если уж на то пошло, я готов выполнить все его условия и ультиматумы. Я даже рад, что он проявил такую изобретательность и твердость. Требует Москву — пожалуйста, специально для него, для всей его компании превращу Москву в один огромный детский аттракцион. Пусть веселятся! Он хочет, чтобы правительство издало нелепые законы, утверждающие новую, детскую власть? Пожалуйста! У нас еще не такие глупости и нелепости утверждались. Он хочет, чтобы я отдал в его распоряжение финансы, армию, вообще власть. Пожалуйста! Пусть поиграет.

— Вот вот.

— Я готов отдать ему Москву, Ольгу и всё… но ведь этим дело не кончится, Серж. Не может кончится. Во всяком случае, мирно.

— То есть?

— Банда, которую он нанял, а скорее, они сами нашли к нему подход, подчинили своему влиянию, — им только и надо, чтобы я позволил ему поиграть властью. Они тут же приберут к рукам все связи, сменят все шифры, всюду поставят своих людей, а уж потом… потом они уничтожат всех нас!

— Боже мой, но откуда они взялись — эти люди? — ошеломлено проговорил я, чувствуя как по спине побежали противные мурашки.

— О! — сказал Папа. — Разве это люди! Тут собралось самое отребье. Может быть это и не люди вовсе.

Мы немного помолчали.

— А для чего тебе понадобился мой Александр? — спохватился я. — Зачем его привели сюда?

— Косточка ему особенно доверяет, — терпеливо объяснил Папа. — Вероятно, именно благодаря его познаниям в области схем московских коммуникаций им удалось закупорить меня в этой проклятой норе. Теперь Косточка назначил его вроде как своим заместителем и полномочным представителем вне Москвы. Он заявил, что все дальнейшие переговоры будет вести только через него. Я попытался спорить, но они тут же принялись палить… Когда я передам Косточке компьютерные шифры для всей системы, — продолжал Папа, и на этот раз в его голосе слышалось едва сдерживаемое бешенство, — твой милый Александр примется за переключение всей компьютерной сети на пульт управления в моем центральном офисе. Они превратят стратегическую сеть в игрушку. Насколько я понимаю, это должно занять около суток… А кроме того, я был вынужден согласиться на одно предварительное условие…

— Еще одно условие?

— Завтра до полудня все дети, то есть вся Косточкина компания, должна быть переправлена в Москву.

— Ты с ума сошел! — вскричал я вне себя от ужаса.

— Да. Это их общее требование. Спроси своего Александра.

— Но этого нельзя допустить! Ни в коем случае!

— Придется. Другого выхода нет… Если, конечно, раньше с ним не встретится Ольга.

Я молчал совершенно ошарашенный.

— Ты все понял, Серж? — спросил Папа. — Или еще есть вопросы?

— Прикажи по крайней мере своим громилам убраться из флигеля, — пробормотал я, с трудом приходя в себя.

— Конечно, Серж.

Я снова подозвал Петрушку.

— Нас здесь уже нет, Папа! — сказал в трубку Петрушка.

И действительно, он кивнул Парфену и Ереме, а также двум спецназовцам в дверях, те моментально испарились.

Ко мне на цыпочках подошел дядя Володя и осторожно устроился на диване рядом.

— Это какой — то бред, Папа, — сказал я, снова взяв трубку. — Я должен все обдумать.

— Ты думай, Серж, думай. А лично у меня осталось… У меня осталась всего одна минута. Потом я должен дать Косточке окончательный ответ… Итак, — сказал он, — я достаю из кармана первый диск с кодами от сети и отдаю его моему человеку. Вот… Он понес его к одному из лифтов. Теперь дело за твоим Александром, Серж…

Я вздохнул и положил трубку на колено.

— Может быть, ты попробуешь поговорить с Косточкой? — спросил я шепотом дядю Володю.

— Это невозможно, — вздохнул тот. — Он не станет. Я знаю.

— А если бы я попытался провести тебя в Москву, ты бы смог на него повлиять? Или ты боишься?

— Я не боюсь… — ответил дядя Володя, стыдливо отводя глаза. — Но он мне больше не доверяет. Меня разоблачили. Вот в чем дело. Теперь я для Косточки не просто обыкновенный плебей, но еще и шпион… Впрочем, я, конечно, готов пойти. Даже прошу — проведи меня к нему! Пусть он сотрет меня в порошок, но я хотя бы попытаюсь!..

— Да, — согласился я, — пожалуй, он сотрет тебя в порошок, но ты ничем не поможешь.

По телевизору продолжали комментировать террористический акт. Сообщали, что злоумышленники находятся в здании Концерна в полной блокаде, а специальные штурмовые группы только ждут приказа, чтобы начать операцию.

Но ни слова о реальной ситуации вокруг тоннеля под Концерном! Неужели они ничего не знают?

— Папа сказал, — промолвил я после некоторого молчания, — что завтра всех детей, всю Косточкину компанию переправят туда, в Москву.

— Папа рехнулся! — воскликнул дядя Володя. — Он гибнет сам и хочет, чтобы с ним погиб весь мир!

— Нет, это условие самого Косточки. Дети договорились об этом заранее. Папа только распорядился, чтобы их требование было выполнено.

— Папа сошел с ума. Разве можно отправлять туда детей?! Это безумие! Мы все должны восстать против этого! Нет, это невозможно. Никто не позволит своим детям участвовать в этом…

— Да, из тебя выйдет настоящий бунтарь, — невольно улыбнулся я. — Ты, кажется, забыл, в какой компании мы пришли сюда, — напомнил я. Теперь я должен был возвращать его к реальности. — Недавно ты сам учил меня уму разуму.

— Да, ты прав! — в отчаянии заметался дядя Володя.

— Папа говорит, что у него нет другого выхода, кроме как принять ультиматум.

— Что же нам делать, Серж? Кто то должен повлиять на Косточку!

— Папа считает, что это может сделать Альга.

— Да, она хорошая девушка, — согласился дядя Володя, отводя взгляд. — И Майя ее очень любит… И все ее любят.

— Так ты тоже думаешь, что она может повлиять на мальчика?

— Не знаю… — прошептал он. — Да, она могла бы на него повлиять. Но только, наверное, не захочет туда идти. Если только… — Он не договорил.

— Что? — подтолкнул его я.

— Может, тебе об этом с ней поговорить? — робко предложил дядя Володя, снова отводя взгляд.

— Какая чепуха! — проворчал я. — Как я могу с ней об этом говорить?

Я был уверен, что на этот раз девушка пальцем не пошевельнет для Папы. Не станет она, да и не обязана, так рисковать ради него. И я не стану ее уговаривать!

— Да, — опустил голову дядя Володя, — конечно.