Сергей Морозов - Великий полдень

Вид у него был такой, словно он уже смирился с тем, что должно произойти нечто ужасное.

Наконец из помещения, где располагались средства спецсвязи, раздался голос нашего компьютерщика Паши Прохорова:

— Готово! Можно работать!

Александр, который до сих пор был всецело поглощен игрой с охотничьими трофеями, тут же поднялся и направился к компьютеру. Паша уступил ему свое место и вышел из флигеля. Я взглянул на дядю Володю, и тот, кивнув, покорно отправился вслед за Пашей. Я остался с сыном наедине.

Александр придвинулся к компьютеру. На большом экране появились знакомая заставка и знакомые слова «Великий Полдень». Стало быть, игра продолжалась. Александр выполнял необходимые предварительные процедуры подключения. Я решил абсолютно не вмешиваться и просто наблюдать за происходящим. Вдруг Александр вздохнул и отъехал с креслом от стола.

— Ничего не получится, — сказал он.

На экране высветилось сообщение: ДИАЛОГ ПРИОСТАНОВЛЕН. ПРИСУТСТВИЕ ПОСТОРОННИХ.

— Я посторонний? Ты сообщил, что я здесь? Зачем ты это сделал? — воскликнул я.

— Как же иначе? — удивился мальчик. — Мы всегда говорим правду.

— Но я не буду ни во что вмешиваться, не буду мешать.

— Все равно. Ничего не получится, папочка, — пожал плечами сын.

— Прошу тебя, Александр… — начал я, но потом умолк и, развернувшись, быстро вышел из комнаты, а затем и вовсе — из флигеля на крыльцо.

Поглядев в сад, я сразу догадался, что здесь происходит. Около флигеля уже собралось довольно много народа. Тут было много наших и тех, кого я едва знал. Многие, едва прослышав о захвате, съезжались в Деревню, чтобы узнать что к чему. Петрушка был в центре внимания и довольно бойко распоряжался на правах фаворита Папы. Кроме того, объяснял ситуацию. Оказывается, он и не думал скрывать роль Косточки в этом деле, а наоборот, обстоятельно распространялся о начавшихся переговорах.

Как ни странно, почти никто не удивлялся произошедшему, а кое кто даже предлагал свои услуги в качестве посредника. В добровольных парламентерах не было недостатка. Сомневаюсь, правда, что если бы дошло до дела, они бы решились отправиться в это пекло. Но сейчас все хотели показать свою преданность Папе, а заодно и Косточке. Правда, Петрушка, рассказывая о произошедшем, все таки умалчивал о реальном драматизме ситуации. Он подавал дело в том же духе, как об этом высказывался Папа: мол, дело семейное, требующее и соответствующих методов. Между прочим здесь уже были некоторые из родителей, и Петрушка, ни мало не смущаясь, принялся растолковывать им, что Папа решил пойти навстречу некоторым требованиям Косточки и, в частности, завтра компанию ребятишек отправят в Москву. Удивительно, что никто из родителей даже не возмущался — словно не понимали, что происходит.

Когда я вышел из флигеля, на меня смотрели как на какого-нибудь счастливца, обладающего некими привилегиями: они уже знали, что мой Александр сидит сейчас за компьютерами во флигеле, что именно ему Косточка поручил представлять здесь свои интересы. Они не понимали или не хотели понимать серьезность ситуации. Или просто настолько были уверены в Папе, что им в голову не приходило, что все может закончиться самым печальным образом.

Близко к флигелю, а тем более, в сам флигель, публику не допускали. Даже самых самых своих. Вокруг уже стояло оцепление — целая рота внутренней охраны. Дядю Володю и Пашу тоже вывели за круг. На крыльце сидели лишь братья Парфен и Ерема и курили, с явным презрением поглядывая на Папиных приближенных. Они теперь и сами были приближенные. А может, и более того.

— Ну, — с фамильярной ухмылкой поинтересовался Петрушка, подходя ко мне и даже подставляя мне свое обширное розовое ухо, — как там дела, Серж?

Неужели он действительно думал, что я стану с ним шептаться? Я, конечно, ничего не ответил, но ему все было ни по чем.

— А! — закривлялся он и понимающе закивал головой. — Понимаю! Понимаю!

Хотя что он мог понимать, этот деятель?

Тут я увидел Наташу. Она, видимо, только что подошла, и дядя Володя с Пашей торопливо ей что то объясняли, кивая в сторону флигеля. Неожиданно разыгралась неприятная сцена. Не успел я моргнуть глазом, как Наташа побежала к крыльцу мимо охранника в надежде прорваться во флигель. В следующий момент охранник скакнул за ней и грубо схватил ее поперек туловища, сдавив, словно клещами, своими накачанными ручищами.

— Пустите, пустите меня! — слабо крикнула Наташа. — Пустите меня к сыну!

Не помня себя, я тут же сбежал с крыльца и бросился на охранника.

— Пусти ее, гад! — крикнул я, сбив с парня берет, и, подпрыгнув, повис на нем и зажал его шею локтем. Но меня самого схватил сзади другой охранник и чуть не свернул шею. Я сопротивлялся изо всех сил и яростно тряс первого охранника. Кажется, они были из железа.

— Уважаемый! Уважаемый! — как будто ласково урезонивал меня охранник, но при этом успел резко и больно ударить несколько раз локтем в бок. — Спокойно! Спокойно!

Дядя Володя бесполезно бегал вокруг. Откуда ни возьмись появился Веня. Он стал нас разнимать. Вернее, он отцеплял мои руки от шеи охранника.

— Ребятки, ребятки! Ну что вы! — говорил он. — Не нужно драться!

Все закончилось очень быстро. Нас вытолкнули за оцепление и больше не трогали.

— Пропустите меня! — продолжала просить Наташа, но охранники, сцепившись друг с другом руками, повернулись спиной и стояли, как истуканы.

Наташа взглянула на меня со злостью. Дядя Володя, Веня и еще кто то стали ее успокаивать.

— Сейчас, — пробормотал я и попытался вернуться к флигелю, обойдя оцепление с другой стороны.

Увы, теперь и меня не пускали.

— Пустите! Мне можно! — горячился я. — Мне Папа разрешил!

Но все было напрасно. Они не пускали меня. Я стал делать знаки Петрушке, но он словно не замечал меня.

Около крыльца стоял черный легковой фургон связи. Там дежурил один связист. Петрушка и братья разбойники довольно часто подходили к нему, брали у него из рук трубку. «Да, Папа… Понятно, Папа…» — долетало до нас. Видимо, процесс шел полным ходом. Через некоторое время Парфен и Ерема побросали сигареты, сели в подъехавший лимузин и куда то уехали.

Наконец, Петрушка смилостивился, приблизился ко мне.

— Ну что вы, Серж, — покачал он головой, — неужели вы не понимаете, что вы мешаете? Разве вам нечем заняться?

— То есть как это?

— Ну, — сказал он, — вам есть чем заняться. Вам ведь Папа дал поручение, верно?

Пока я пытался договориться с Петрушкой, Веня увел Наташу по направлению к центральной усадьбе. Дядя Володя отправился в Пансион. Я же еще долго ходил вокруг флигеля. За последние два три час народу значительно прибавилось. Приехал профессор Белокуров со своей метафизической половиной. Явился о. Алексей с попадьей. Были наши вдовы, составившие между собой обособленный печальный кружок — три боевые подруги — бывшего полумаршала полугенералиссимуса, руководителя службы безопасности, а также блаженной памяти последнего всенародноизбранного. Прибыл наш главный банкир с супругой. Этот ходил упруго, как кот, даже по временам урчал, когда к нему подходил Петрушка. Несмотря на драматизм положения, банкир всячески демонстрировал уверенность в отличном исходе дела и жизнерадостность. Понаехавшие из столицы лидеры России что то деловито обсуждали, разбившись на группки. По большому счету никто не понимал, что же на самом деле происходит. Тут же слонялись многочисленные помощники Петрушки. Приковыляли даже наши старички. Только Майи и Альги не было видно. Девушки находились в столице и не торопились мчаться в Деревню. Майя, насколько мне было известно, веселилась вовсю. В столицу пожелала отправиться еще накануне, для чего Петрушка выделил ей для сопровождения парочку своих вертлявых помощников. Альга же, якобы, как примерная и скромная дочь собиралась провести все праздники у родителей.