Анатолий Гаврилов - Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса]

Читал самое короткое, в том числе и «Нужно подумать». На вопрос, какими качествами должен обладать писатель, ответил, что писатель должен обладать качествами писателя.

А потом было чаепитие с домашними пирогами, и было хорошо.

Спиртного не было, и слава богу.

Но по дороге вдруг подумал о нём и, чтобы не думать о нём, снова прибег к помощи Поппера.

Поппер. Карл. Поппер, Поппер, Поппер. Поппер. Карл. Поппер, Поппер, Поппер.

Так думал я, проходя мимо закусочной, и прошёл, и слава богу.

Был май. Всё вокруг цвело и благоухало. Хотелось чего-то необыкновенного, и я побежал, и за моей спиной дико завихрялся ветер, и огромное чистое солнце восходило в степи, и я побежал туда.

А потом отец смазал тачку, и мы потащились на станцию за цементом и наскребли его в цементовозах почти два мешка.

На обратном пути отец зашёл в забегаловку, откуда вышел оживлённый, весёлый, разговорчивый, а потом он стал спотыкаться и падать, и я уложил его на мешки с цементом и потащил окольными путями, чтобы никто не видел.

Тащил изо всех сил, стараясь не опоздать на игру с правобережными, и успел и на последней минуте в красивом падении, головой, забил гол в свои ворота, и все разошлись, а я остался лицом в землю, и мне захотелось стать землёй.

И вдруг кто-то подошёл ко мне, и склонился надо мной, и стал утешать меня, и стал отирать моё лицо душистым платочком, и это была Успенская, и я заплакал.

И мы договорились вечером сходить в кино, и всё вокруг цвело и благоухало, и я был счастлив.

И наступил вечер, и я пошёл к месту встречи, но не дошёл, так как внезапно был схвачен и милицейским мотоциклом был доставлен в отделение, и капитан предложил мне написать, как всё было.

— А что было? — спросил я.

— Что было, то и пиши, — ответил он и вышел.

Я написал. Он посмотрел и сказал:

— Значит, тебя там не было?

— Не было, — ответил я.

— И ты никого из них не знаешь?

— Не знаю.

— И ничего не видел?

Не видел.

— Ладно, иди и больше с ними не связывайся.

— Хорошо, — ответил я, не уточняя, с кем не связываться и в чём вообще дело.

— Подальше от них. Ты лучше ПИШИ.

— Хорошо.

— Иди.

— Спасибо.

— Иди и ПИШИ.

— Хорошо, спасибо.

Ноябрь, День милиции, праздничный концерт.

Вспомнилось давно прошедшее, я выключил телевизор, выпил за здоровье капитана и сел писать.

То плюс, то минус. Вчера дул и морщил лужи сырой промозглый ветер, а сегодня — снег, лед, иней.

Февраль. Уже февраль. А там — и март, и зиме конец, а ведь ещё вчера, кажется, размышляли, ставить ёлку или не ставить, торт покупать или испечь, и какие салаты лучше, и что из спиртного, и не застрянут ли в московских пробках дети по дороге домой…

Диван нужно смотреть.

Разболтался он что-то.

Новый диван и уже разболтался.

Вчера прилетали синицы, а снегири прилетать перестали.

Пиранделло, Унамуно.

Только что ушёл Павел Владимирович. Пили кофе, говорили о Пиранделло и Унамуно.

Пиранделло — итальянский писатель, Унамуно — испанский.

На днях принесли телеграмму, текст телеграммы: «Пора кончать». Принёс телеграмму пожилой почтальон, в котором я узнал самого себя, то есть сам себе принёс телеграмму.

Дело было во сне, на рассвете, я не стал размышлять над тем, что всё это значит, хотя, если честно, текст телеграммы несколько настораживает, но не будем об этом.

Диван нужно смотреть.

Разболтался он что-то.

Новый диван и уже разболтался.

Вера Петровна с четвёртого этажа просит открыть бутылку вина «Монастырская изба», старшая её сестра в гости к ней из Тумы едет, не из Тулы, а из Тумы, это где-то там, в глубинах Мещёры, это где-то там, куда и откуда утром и вечером мимо моей дачи по узкоколейке проходят куцые поезда, и тащит их тепловоз, и все это многократно описывалось беллетристами, так многократно, что уже тошно и читать, и говорить об этом.

Минус пять, ветра нет, солнца нет, заснеженные кусты и деревья, чёрные глыбы ворон на тонких вершинах берёз, Виктор Иванович из четвёртого подъезда тащит на санках оконные блоки, он собирает выброшенное и складирует за своим гаражом, а наступит май — увезёт всё это на дачу с целью вместо сарая поставить дачный домик.

Пожилой инвалид прогуливается с молодым инвалидом, а где их третий друг по прогулкам — инвалид неопределённого возраста?

Как-то летом я шёл за ними и слышал их разговор, и говорили они о Гегеле.

Люди, дома, машины, много машин, машин, кажется, больше, чем людей, кусты, деревья, тёплые трубы теплотрассы, черная, влажная, с нежной травой полоса вечной весны тянется среди снегов, повторяя ход подземной трубы теплотрассы, подростки между домом глухонемых и игровым залом «Вегас» играют в хоккей, кто на коньках, кто без коньков, троллейбусное кольцо, овраг, гаражи, а дальше — Пекинка, а за нею — дачи, и виднеется серая полоса леса, а дальше — дорога на Юрьев-Польский, когда-то давно ездил я в ту сторону устраиваться пастухом, но не устроился, так как молодая женщина, от которой это зависело, вышла на крыльцо и замахала руками: «Уходите! Уходите! Мой муж только что вернулся домой из тюрьмы! Уходите! Уходите!»

Но вернёмся к дивану. Крепёж разболтался. Нужны отвёртка и шурупы более сильные, но всё спуталось в моём хозяйственном отсеке, полнейший бардак…

«И с этим бардаком пора кончать!» — услышал я голос Президента, и согласился с ним, и навёл порядок, и закрепил крепёж дивана, и лёг на диван, и двое неизвестных вошли, и один из них сказал, что пора кончать, и они сделали это, но мне не было ни больно, ни страшно, мне стало хорошо, что меня уже нет…

А потом я что-то делал, о чём-то размышлял, а потом наступил вечер, и я вышел прогуляться и за торговым колледжем не удержался и спустился на картонке по ледяной горке.

Дождь, лужи, туман.

Дочь купила нам большой жидкокристаллический телевизор.

Живёт и работает она в Москве. Приехала, купила, настроила, уехала.

Ремонт крыши нашего дома продолжается.

Правая нога Игоря Петровича после грязей в Саках сгибается лучше.

В нашем городе создаются ДНД — добровольные народные дружины.

Пожилая дружинница задержала рецидивиста.

В Германии отмечается рост популярности социалистических идей. Продаются двухполозные коньки. Купить, дождаться настоящей зимы, потренироваться на двухполозных коньках, а потом перейти на более серьезные.

Записаться в ДНД, поймать опасного преступника.

Великоанадольский лес находится в Волновахском районе Донецкой области.

У совы одно ухо больше другого.

Телефон: Владимир Васильевич предлагает, требует немедленно приехать к нему для важного разговора. Он закажет для меня такси, сейчас же, немедленно, ко мне.