Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

И нож был уже мертвый, ибо тело было мертвое, а нож струится живой только в теле живом…

И тут Анастасия-Русь уж осиянная уж отрешенная уже улыбчивая блаженная наклонилась над прорубью крещенской сизой и взяла руками русской древлей младой крещенской святой воды по которой тосковала она и омыла лицо свое и груди и рану.

И крест нательный оловянный поцеловала моленными последними губами:

— Сынок, сирота, Тимоша, прости мя…

И отошла от проруби и хотела сесть на бурку еще пахнущую мятными стойкими ядовитыми колхидскими табаками от которых птицы одурманенные усыпают падают умирают на маслянистых табачных плантациях (и моя Русь птица умирала) но потом воспомнила Анастасия беса и отреклась отпрянула от бурки его и села поникла на снега.

И по-бабьи охнула от хлада и померла…

И Тишайшая преставилась скончалась стала изошла изникла опочила на тишайших снегах снегах снегах рождественских крупитчатых морозных переливчатых алмазных простынях саванах льняных постелях пеленах.

И померла покорно кротко на снегах…

И с путей земных на небесные сошла…

…О Господи! чаю воскресения мертвых и жизни будущего века.

Аминь.

О Господи! Святых лик обрете источник жизни и дверь райскую, да обрящу и аз путь покаянием, погибшее овча аз есмъ, воззови мя, Спасе, и спаси мя…

…Но сынок сирота Тимоша прости мя…

И с путей земных на небесные отошла…

… И муж ее Джамал-Диловар мусульманин-шиит пришел путями загробными пыльными к Каабе а потом в Кербалу ковчег мазар кладбище усопших убиенных и тут почил остыл.

И вот сидит под деревом инжира и зовет жену свою Анастасию-Русь…

И тоскует по ней, потому что на земле мало был с ней и не насытился не насладился земной любовью с ней, потому что убили его в молодости в ярости его и затосковал в мире ином.

И вот взял Джамал-Диловар в руки горсть святой кербельской мекканской солнечной горячей пыли-праха песка и сказал:

— Там жена моя Анастасия-Русь в ледовых русских крещенских снегах у проруби одна. И хладно ей.

И я пойду к ней и песком палящим горячим нежным святым руки ее замерзшие и ноги оботру обовью обогрею облелею.

И там пролью опущу песок текуч горюч на ледяные руки и ноги ее.

И оботру обогрею солнечным горячим песком руки и ноги ея…

И пошел к жене своей Анастасии с горстью горящего текучего святого песка…

Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!..

Аллах велик! Аллах велик!.. Айя!..

…Вот бредет грядет он дорогами азийскими верблюжьими пыльными святыми с горстью горящего песка к жене своей заиндевелой…

Вот он!..

А вот она…

…Я вижу! и я плачу блаженный смиренный от этих двух…

Вот он грядет с солнечным песком в руках…

А вот она…

…А вот Анастасия сидит у проруби крещенской днепровской и шепчет мается она:

— Там муж мой Джамал-Диловар в землях загробных мусульманских божьих в землях горючего палящего песка.

И тоскует его безводная пустынная солончаковая одинокая гортань.

И я возьму от проруби крещенской святой целительной младой крутой воды в ладони мои.

И я возьму святой светлой ледовой воды в ладони мои и пойду напою в песках мужа моего страждущего.

И Анастасия взяла воды от проруби в ладони свои и вода хранилась береглась и не колыхалась в ладонях идущих ее…

И Анастасия пошла загробными заснеженными путями искать мужа своего…

И он шел пылил в песках…

И она шла пылила в снегах…

…И будет муж пить вечную воду из ладоней жены своей.

И будет жена отогреваться вечным горячим песком из ладоней его.

И не расплещется вода…

И не растратится не утечет песок…

И Господь будет глядеть на них и возрадуется Он от этих двух…

Вот грядут они загробными дорогами путями друг к другу…

…Анастасия-Русь прощай!..

Джамал-Диловар-Азия прощай!..

Ибо вечна встреча на божьих загробных путях…

А в постели а в железной кроватке спит дитя…

…Сон мой? сон? сон? сон!.. ой!..

И я лечу валюсь в колодезь погреб хладный затхлый твоя как оборвавшаяся бадья ладья ведро!

Ай!..

Ай сон в кручине как корабль в пучине…

Ай я тону лечу в колодезь как бездонная беспутная бедная ладья бадья…

Сон где дно твое?..

Сон колодезь я устал устал. Устал я спать!..

Сон колодезь где дно твое? где твоя вода?..

Да вот дно! да вот вода! да вот бьет о дно долголетящая долгоищущая ладья бадья! да нет на дне воды а лишь тина вязкая одна!

Да!..

Да и светло огненно в кибитке нашей.

Нощь что ли прошла протекла?..

Утро что ли?..

И я срываюсь вздымаюсь с кровати своей и ищу зову свою мать.

Да нет ее…

Тогда я выбегаю из кибитки на улицу.

Там горит древляя Чинара Сасанидов.

Там горит Древо предков моих облитое бензином.

Там горит мазар кладбище предков моих.

Уже чинара догорает. Уже ветви горящие падают рушатся на саманную мою кибитку.

И кибитка наша занимается нехотя, потому что глина ее сырая от весеннего ливня, но от большого жара Чинары кибитка высыхает трескается расползается и горит горит горит глина саманная и вот уже и кибитка наша стоит облитая объятая объемлемая пламенем.

И где горят предки, там горят потомки.

И где горят усопшие, там горят живые.

И на месте живого Древа Предков будет стоять монолитный бронзовый Идол Тиран, от которого изойдут многиа народы и племена, с трубкой колхидских табаков, от которых умирают птицы на табачных плантациях…

…А близ горящей Чинары стоит святой Хызр-Ходжа в истлелом дервишском зеленом чапане-халате и белопенной дряхлой исфаганской чалме, в которой свил гнездо ханский удод, птица соломонова, птица мудрости, птица кладбищ, птица вещая.

И Хызр-Ходжа едва стоит на своих тонких извилистых ногах, потому что от долгого сиденья под Чинарой ноги его ушли в землю и тут смешались спутались сплелись с древлими корнями…

И сосали соки земли и стали белые как земляные недужные черви…

И Хызр-Ходжа едва выпростал вырвал выдернул ноги от земли, когда зажгли Чинару…

И теперь бессмертный Старец едва стоял на забытых затекших своих ногах, как неопытный ездок, который долго ехал верхом на лошади а теперь вот сошел на землю и не может найти собрать обуздать неверные ломкие непокорные ноги свои…

И мне отроку дико весело глядеть на ноги старца разъезжающиеся непослушные…

И я смеюсь в этой долгой бесконечной ночи и тут Святой Хызр-Ходжа падает на колени и шепчет шепчет шепчет узкими монгольскими губами:

— О человек! близки сроки твои!..

Молись молись молись, где застанет тебя Господь твой и время молитвы твоей!

И святой Хызр-Ходжа шепчет:

— Если застанет тебя на брегу речном вешнем веющем — падай в реку…

И там молись в волнах.

И упасешься.

Если застанет над пропастью горной дымной колодезной дремучей — падай пади в пропасть.