Михаил Мамаев - Босфор

Не будь этой энергии, человечество давно бы погибло — так много приходится на его долю зла. Значит, Энергия Радости — важнейшая энергия, понимаете!

Секрет в том, что люди сами вырабатывают ее, растворяя в воздухе и помогая, когда не хватает кислорода. Они — как деревья! Только вместо листьев служит сердце…

И когда один человечек намыливает веревку, устав бороться с теми, кто норовит изгадить его маленький неприкосновенный Мир, другой рядом, возможно в доме напротив или даже в квартире через стенку, настраивает гитару, пишет письмо любимой, или разливает по стаканам вино в кругу друзей, таких же простодушных человечков, как он. И тот, первый, вдруг отбрасывает веревку, стискивает зубы и бормочет, обращаясь к своим врагам: «Шиш вам всем, поняли! Не дождетесь!!!»

Обратите внимание, друзья, как верна и мудра эта его простая мысль. А ведь он, пожалуй, и не догадывается, откуда она приплыла к нему, и откуда взялись силы. Но мы-то с вами знаем!

Предлагаю выпить за нас. За то, что мы и есть эти самые гитаристы, балагуры, телепаты… За то, что мы знаем, что ответить всем нашим врагам, и врагам наших друзей — всех хороших людей мира. За то, что не даем друг другу погибнуть, время от времени радуясь жизни и бескорыстно выплескивая эту радость в окружающее пространство!

Я замолчал.

Светило солнце.

В двух шагах от стола плескалось море.

Там дефилировали паруса виндсерфингов, похожие на фантастические плавники левиафанов.

На столе, в окружении морских закусок завершенно поблескивала бутылка Рислинга.

Где-то играла скрипка.

Часы тикали на руке.

«Ух! Целая речь получилась, — подумал я. — Теперь надо свести это все к шутке и произнести тост!» Только на сей раз никакая шутка в голову не приходила, а тост я, в общем-то, уже произнес.

Корабль медленно выходил из порта. Это был большой английский лайнер. Он светился тысячью огней, как отель, что научили путешествовать по воде.

Я стоял у борта и смотрел в сторону берега. На мне был шикарный белый костюм, купленный месяц назад в Рио-де-Жанейро. На груди красовался новый шелковый галстук, приобретенный двадцать дней назад в Париже. В зеркальном глянцевом раю кремовых ботинок Мерилин Монро отразилась бы, как никогда не отражалась ни в одном самом великодушном Свет мой — зеркальце, а Фред Астер станцевал так, словно предстал перед Богом. В этот вечер хотелось выглядеть подчеркнуто элегантно.

Ветер приятно обдувал лицо. Бутылка текилы, выпитая за ужином, согрела.

После того, как отвез их в отель и мы попрощались, я носился один по ровным, свободным от машин дорогам острова, останавливался у красочных вывесок небольших кабачков и с удовольствием откликался на предложения гостеприимных хозяев осмотреть заведения изнутри. Я любил носиться на автомобиле. И любил уютные забегаловки, где твоему появлению радуются, словно приходишься им ближайшим родственником. Или, по меньшей мере, ежедневно бесплатно выгуливаешь их собаку. И еще я не хотел возвращаться в порт слишком рано.

«Все вздор, — думал теперь, вглядываясь в линию побережья, погружающегося в сумерки. — Вздор и чепуха. Есть дорога. И по ней надо идти. А когда останавливаешься, — крепко держаться за что-нибудь. Чтобы дорога, черт ее подери, не свалила с ног, проносясь сквозь твое дурацкое сердце».

Прошел на корму, в бар.

Окликнули.

Приятель сидел со своей подружкой и, судя по идиотской улыбочке, непрерывно блуждавшей по лицу, в данный момент был совершенно счастлив.

Подсел к ним, едва не мазанув мимо стула.

Влюбленные переглянулись.

Подошел официант, вежливо склонился в ожидании заказа. Я миролюбиво потрепал его по щеке.

— Как обычно, сэр? — бесстрастно спросил он.

— Да.

— Двойную текилу сразу и Секс-сандвич, которому вы научили всех нас, минут через пять?

— Да.

— И на закуску порцию маслин с красным перцем, разложенных в виде улыбающегося человечка?

— Да, именно.

Играла медленная музыка. Немного болели мышцы. «Это от виндсерфинга, — мысленно отметил я, посмотрев на руки. Ладони были, как у Челентано. [38] Автор намекает на фильм с участием известного итальянского актера «Укрощение строптивого». Там герой, когда ему очень хотелось женщину, колол дрова. Поэтому ладони постоянно были в свежих мозолях. — Ничего. Через пару дней все пройдет. Так всегда бывало и так будет. Ничего не изменилось».

— Может, тебе сегодня больше не пить? — посоветовал приятель. — Здесь и так будет весело. Смотри, какая девушка.

— Да.

— Там, у стойки.

— Да.

— Это новая пассажирка. Я видел, как она торопилась на борт. За три минуты до отплытия, представляешь! Она была одна, так что у тебя все шансы. Хочешь, приглашу ее к нашему столу?

— Нет.

Я сделал чудовищный глоток текилы и походкой сапера направился к стойке. Стойку качало. Бармен Робби понимающе улыбнулся. Он протирал стаканы, небрежно перекинув полотенце через плечо. Его чисто выбритые щеки блестели, как мои ботинки.

— Добрый вечер, — негромко сказал я, скорее самому себе, чем кому-либо конкретно.

Девушка повернула лицо, хранившее румянец от жары минувшего дня и свежего переживания.

— Здравствуй, — сказала она, взяла из пачки сигарету и чиркнула зажигалкой. Тонкие пальцы ее дрожали.

Кажется, это была моя Наташа.

Но я боялся снова ошибиться.

Как ошибался уже сотни тысяч раз.

Когда над ухом звучала такая же светлая музыка.

И за широким иллюминатором или окном очередного бара земли так же плавно покачивалась Луна.

И люди проходили мимо, приветливо кивая.

И хорошая девушка сидела возле меня и нравилась мне, но в какой-то момент вдруг оказывалось, что это не Наташа.

Поэтому я не сказал больше ни слова.

Просто сел рядом, жестом попросил у бармена сигарету и, ни на кого не глядя, тоже закурил.

Революционный гимн, ныне государственный гимн Франции.

Вячеслав Зайцев — культовый современный Кутюрье, некоронованный король российской моды.

Егор Зайцев — сын Вячеслава Зайцева, известный Кутюрье, прославившийся ярким, нестандартным подходом к созданию одежды.

Китайский символ гармоничного единства двух противоположностей, мужского и женского начала.

Автор проводит аналогию с сиамскими близнецами (настоящие имена — Чанг-чун и Энг-ин), родились в Меклонге, Сиам (ныне — Таиланд), в мае 1811. Тела близнецов были соединены в области грудины короткой трубчатой хрящевой связкой. Когда один из них умер, другой умер через три часа…

Лета — в античной мифологии река забвения, разделяющая миры живых и мертвых. «И память юного поэта поглотит медленная Лета» А.Пушкин, «Евгений Онегин»