Александра Яки - Грусть улыбается искренне

Катя, подбадривая, обещала как можно скорее разобраться с визой. А Стив зазывал играть в машинки… Но никто не мог повлиять на Виктора так, как Лика, которая должна была расставить всё по местам.

Лика-Лика-Лика. Он не спал ночь и не находил себе места всё утро. Днём совсем расклеился. Беспокойно подходил к окну, вглядывался вдаль. Вздрагивал всякий раз, когда на улице появлялись прохожие. И опять сникал, когда вместо любимой видел соседку бабу Тоню. Звонок в двери — как атомный взрыв, какое-то несчастное мгновение, а голове уже раскардаж. Пригладив торчащий хохолок, он выпрямился и отворил двери.

— Привет, — девушка улыбалась во весь рот. Ровные белые зубы почти сияли, как в рекламе зубной пасты. На плечи спадали длинные рыжие кудри.

— Привет. Проходи. — Виктор учтиво отошёл, пропуская девушку в дом.

— Да нет. Мне нравится ваш палисадник, пошли там прогуляемся.

— Как угодно, — глупо улыбаясь, согласился Витька и, в спешке натянув куртку, вышел с Ликой на крыльцо.

— Ты чем-то расстроена? — спросил парень, не зная, с чего начать.

— Нет. С какого перепугу?

— Да мне так показалось, — протянул Виктор, и ребята, обогнув дом, присели на старый пенёк, стоящий украшения ради посреди небольшого Витькиного палисадника.

— Нет, — девушка игриво улыбнулась, и ее губы вытянулись в ошеломляющую жемчужную улыбку.

— Точно?

— Конечно! Не тупи, — пролепетала она, распахнув огненные глаза-вишенки с длинными-длинными ресницами.

Виктор не мог больше ждать, затягивать разговор. Отдалилась ли она от него за время, которое он провёл в больнице, или нет?! Был только один способ проверить. Парень обхватил её тело и коснулся губами щеки.

У девушки в кармане затрещал сотовый.

— Алло! — нервно каркнула она в трубку, отворачивая лицо от Виктора. — Да… Занята… Это не может подождать?.. Нет, не думай ничего такого… Хорошо. Ладно… Где ты будешь? Приеду.

Витя боязливо и опасливо уставился ей в глаза. Неужели пора? Неужели уйдёт? Почему она стала так безразлична? Почему ведет себя так, будто он ей почти никто?

— Папе надо помочь, — виновато произнесла девушка. — Ты же знаешь, у него сердце.

— А у меня сердца нет… — буркнул Виктор и отвернулся.

Над ухом голыми ветками подрагивал молодой орех. Было ли правильным её так просто отпустить? Или нужно было задержать силой, потребовать объяснений. Нет, глупо.

— Как ты можешь, Вить! Это разные вещи, — с некоторой обидой в голосе ответила ему Лика. — Я должна.

— Тогда пока, — парень встал, глядя вниз. — Когда теперь увидимся?

— Надеюсь, что скоро.

Её пышная фигура и развевающиеся рыжие волосы легко и красиво поплыли по мокрой тропинке к выходу.

Витька стоял и смотрел вслед. Он так долго ждал её, а теперь всё закончилось. Быстро. Скомканно. Скрипнула калитка, и девушка, стуча каблучками, помчалась по серой улице вниз к автобусной остановке.

Дома Витиных бед и смятения точно никто не замечал.

— Ты всё собрал в больницу? — повторяла мать, зная его хроническую рассеянность.

— Всё… — лениво отзывался парень.

— Еду брать будешь с собой? — беспокоился Александр Игоревич.

— Да…

— Стив! — орала Катя. — Собери игрушки. Сейчас едем провожать Витю!

— В последний путь… — промычал недовольно парень.

— Сплюнь, дурак! — Вера Олеговна отвесила сыну бравый подзатыльник.

— Ай! — взвизгнул он. — Шуток не понимаете.

Послышался шум мотора. Высунувшись из окна серой «Лады» отец кричал:

— Давайте быстрее!

— Витя, взял сумку? — снова беспокоилась мать.

— Да взял!.. — психовал Виктор.

— Стивен! Ты где?..

Водрузив набитую сумку на плечо, Витька спешно вырвался из этого дурдома на улицу. Прохлада вечера хитро просачивалась сквозь одежду, вызывая на спине отряд мурашек. Дождя не было. От земли поднимался запах сырости и мокрой грязи. Несмотря на раннее время, небо уже по-зимнему потемнело, и только на западе виднелось несколько синевато-бордовых полос, оставленных солнцем.

Семейство загрузилось в автомобиль. Отец с мамой впереди, остальные — кое-как утрамбовались на заднем сиденье. На размытой дождями дороге поблёскивали лужи, машина ехала, и под колёсами слышалось смачное чавканье грязи. Длинная улица частного сектора молчала, как будто все вымерли, только изредка тишину прерывали собачьи переклички. С неба за всем этим наблюдали три блеклые звёздочки, остальные прятались в облаках.

Виктор прислонился к окну, когда отец вырулил на объездную. Старенькая «Лада», дребезжа, подпрыгивала на дорожных кочках. Мимо мелькали знакомые пейзажи, которые мальчишка нередко наблюдал по дороге в центр, к друзьям, в клуб. Как и весь город, в свете ночных фонарей улочки казались намного красивее и привлекательнее. Ночь умеет скрывать недостатки.

Витька пригорюнился. Все, кто рядом — родители, Катя, Рони, Стивик, — проводят его и вернутся. Сядут ужинать. Заведут интересные разговоры, шутки, потом Катя отправится читать малышу сказочки на ночь…

А он-то что? Засядет в маленькой угрюмой бледной палате с куцей шторкой. Снова начнутся Тимофеевы замечания, снова процедуры, снова-снова-снова и снова…

Только встреча с Ингой грела сердце. Парень знал: едва он появится, она обязательно расскажет что-то интересное, придумает, как отвлечь от проблем, найдёт нужные слова, чтобы он не так сильно скучал по дому.

Отец свернул с главной дороги и повёл машину по пустынной тёмной улочке. Вдали Витя уже различал проволочный забор и поблёскивающую огоньками вечернюю больницу. Заехав на стоянку, отец заглушил мотор, и компания высыпала на улицу. В сопровождении папы Витька понуро потащился к главному входу.

— Я сейчас поднимусь в ваше отделение, спрошу, ждут ли тебя, — сказал отец.

— Как же не ждут? Ждут. Фиг ли не ждать, — тоскливо промямлил парень.

— Но всё же… — и Александр Игоревич прибавил шаг.

— Вить, — теперь его догнала Катя. — А где твоя палата? Покажи.

Он лениво поднял голову и указал на тёмное оконце.

— Вон, на четвёртом этаже. Шестое окно слева.

Катя приостановилась, чтобы посчитать.

Парадный вход дремал в вечерней тоске. Из пустого застывшего двора можно было разглядеть, как в холле всё ещё бегают тени врачей и медсестёр.

Мама и Катерина с Рони присели на сырую скамейку. Стив, увидав высокую ель, кинулся собирать под ней шишки. Катя нервно заёрзала, боясь, что он запихнёт что-то грязное в рот. В темнеющем небе над больницей парила слабая осенне-зимняя дымка. В нескольких квадратных окнах здания уже горел жёлтый электрический свет.

Через некоторое время, отворив со скрипом парадную дверь, к семейству вышел отец, брезгливо глядя исподлобья на хмурящееся небо.

— Эти дожди не кончатся никогда… — сказал он, переведя кислый взгляд на Витьку. — Ну что, оболтус, твоя палата истосковалась и ждёт тебя.