Александра Яки - Грусть улыбается искренне

«Двери закрываются на замок…» — проговаривал Витёк про себя, тащась по сонному и пустому коридору, такому тихому и тоскливому, каким он и бывал всегда, когда шустрое и неугомонное время близилось к десяти вечера. Неземная сила дёргала парня за нервы. Он просто обязан был с этим что-то делать, он должен был увидеть Ингу, ведь это подло — находясь рядом, даже не попытаться с ней поздороваться, зная, насколько крепко девушка к нему привязалась.

«Закрыта на замок…» Что для него, для самого Виктора Южакова, все эти ключи, замки?! Раньше ведь он как-то умудрялся обходить разного рода табу и запреты. Не только в школе с друзьями, но даже и тут, в больнице — шастал по ночам, вскрывал с Ингой ключами уборщицы склад и, как венец всему, выбирался на крышу. И что ж? Теперь он не выдумает, не найдёт способа проникнуть всего-то навсего на веранду соседнего крыла? Ведь это сущие пустяки, если вдуматься. Но только если вдуматься… А думать Витькина взбудораженная голова почему-то отказывалась.

Таща длинную деревянную швабру, рядом прошелестела техничка, и Виктор, посторонившись, устало бахнулся на кушетку. От алюминиевого ведра понесло хлоркой, запахло мокрой пылью. Витька насупился, и тут мозг вспыхнул гениальной идеей, достойной самого Эйнштейна.

— Алевтина… — крикнул он вдогонку уборщице и тут же со стыдом в глазах запнулся, забыв отчество женщины.

— Фёдоровна, — ничуть не обидевшись, подсказала она ему. — Чего тебе?

— Уже так поздно, рабочий день закончился. А вы всё ещё тут, — проговорил с сочувствием Витя и подошёл к ней. — Это потому, что вы, наверное, на всём этаже убираете, а не только в нашем крыле.

— Да, — выдохнула техничка. — Деньги нужны.

— Устаёте, наверное… — как можно более добродушно заметил Витька.

Алевтина Фёдоровна прислонила швабру к стене и выпрямилась.

— Знаешь, какая б ни была работа, если ты выполняешь её честно и старательно, ты устаёшь.

Виктор призадумался. Женщина оказалась не настолько простой тётенькой без образования, как он думал.

— Почему вы тут работаете? — спросил Витька неожиданно даже для самого себя.

— Потому что муж пьёт, а надо поднимать сына, — просто, без лишних вздохов и жалоб на судьбу, объяснила она. — Основная работа у меня в школе. Я учитель истории. А тут — подрабатываю. Деньги-деньги, везде, Витька, нужны деньги. Когда-нибудь ты почувствуешь это на себе.

Парень знал, что она говорит о будущем. О взрослой жизни, где уже нельзя будет перекладывать ответственность на кого-то.

— Виктор, — женщина, заметив, что парень задумался, снова взялась за швабру. Времени на длинные беседы у неё не было. — Не надо стоять тут с безразличным видом. Я сразу поняла, зачем ты подошёл. Ключ от замка веранды в соседнем крыле лежит под цветочным горшком, в котором растёт геранька. Ты же за этим пришёл?

Мальчишка смутился. Ему вдруг стало жутко стыдно из-за того, что он потревожил женщину личными беседами лишь для своей выгоды, а она изначально всё понимала…

— Спасибо. Большое спасибо, — краснея, промямлил парень.

— Удачи. И до завтра, — мягко улыбнулась Алевтина Фёдоровна.

Виктор вышел в холл и, стараясь остаться никем не замеченным, прокрался мимо лифта и отворил двери в соседнее отделение. Хирургия спала. Свет не горел ни в палатах, ни в коридоре. В углу, куняя в полусне, сидела нянечка. На Витины тихие шаги она не отреагировала.

Пройдя тёмное отделение насквозь, Витёк снова попал в просторный холл, из которого, в отличие от их родного холла, выводило не две, а три двери, одна из которых — на заветную веранду. На подоконнике красным цветком горела хилая герань. Витя поднял горшок и осторожно достал, как клад, как самое большое богатство, старый ключик со стёршейся позолотой.

Из приоткрытой форточки парня обдало холодком.

Как странно. Он за целый месяц даже не подумал правильно выучить имя уборщицы. Да и здоровался с ней безразлично и сухо. А она знала их всех по именам, знала об их переживаниях, иначе как бы она догадалась, что он пришёл к ней именно за ключом? В отличие от того же Тимофея, прекрасного врача, перед которым пациенты падают ниц, она, именно она, простая уборщица, с которой не всякий даже здоровается, помогла ему, пожалела его, поняла.

Парень хлюпнул носом и вставил ключ в замок. Двери послушно распахнулись. Витя, ёжась, ступил на веранду и пригляделся. Длинный узенький балкон уходил лентой до самого конца здания. Пустой. Такой пустой, что начинало казаться, будто, кроме сквозняков, по нему никто и никогда не гулял. Кое-где из одиноких горящих окон на веранду падали пласты желтоватого электрического света. Но большинство окон чернели беспробудными дырами, отчего всё пространство походило на жезл судьбы: холодная чернота и редкие-редкие проблески огня надежды.

Витя, делая робкие шаги, стал отсчитывать окна. Первая палата, вторая…

В уши дул холодный влажный ветер. По полу и стенам мистически скакали бледные тени от облетевших тополей и акаций. Где-то вдалеке лаял дворовый пёс.

В небольшой светлой комнатушке, заставленной белой современной аппаратурой, парень таки обнаружил Ингу, точнее, нечто маленькое и худое с белоснежной растрёпанной шевелюрой и синими глазами. Девушка держала в руках телефон и, судя по сосредоточенной мордашке, строчила эсэмэску. Счастливо улыбнувшись, оттого что наконец отыскал её, Витька постучал в стекло.

Инга, отложив так её занимавший сотовый, озадаченно уставилась на окно. Витёк скорчил настолько забавную рожу, насколько мог, и почти вплотную прижался к холодному стеклу, чтобы она могла его узнать. Ведь парень стоял на тёмной веранде, да ещё и в чёрной куртке — попробуй опознай такого с первого раза!

Когда глаза Инги признали гостя, лицо девушки точно просияло: появилась скромная улыбка, добрый бесхитростный взгляд. Витёк начал как можно чётче проговаривать фразу «Я вернулся», чтобы девочка могла прочесть слова по губам.

— Я рада, — ответила Инга, по-прежнему ласково улыбаясь, и Витька услышал её голос. Видимо, стекло действительно было настолько тонким, а рамы настолько старыми, что звук не считал их серьёзным препятствием.

Витька чувствовал, как магическое тепло от такой, пусть и дистантной, но радостной встречи сладким мёдом растекается по всему телу. Глаза осоловели и с умилением уставились на девушку. Милая, смиренная, задумчивая.

Как же он по ней скучал. Только сейчас мальчишка понял, как ему её не хватало: простого, но в то же время глубокого и обстоятельного взгляда, детской физиономии и тихого, приятного голоса.

Витька снова улыбнулся, не желая уходить, возвращаться в серое отделение, где, кроме угрюмых лиц и непонимания, ничего нет. Где только ворчат, кричат и засыпают дежурными фразами. Где нудно и нет никакой надежды на радость.