Алексей Синиярв - Блошка банюшку топила, вошка парилася

Чаще всего, он был один. Садился лицом к дверям, на стол клал пистолет, два мобильных телефона и до утра пил под бесконечный разговор с администратором дешевое «Советское» шампанское.

Все знали, что Тагир был «владельцем заводов, газет, пароходов», как писал пролетарский поэт, и даже радиостанции и местного телевизионного канала. Пару раз по нескольку месяцев он отсидел в следственном изоляторе, но ни разу до суда не дошло. Уголовные

дела в отношении Тагира то возбуждали, то прекращали, что не мешало ему летать за границу и снова возвращаться.

Тагир коллекционировал страны. И континенты. И города.

«А в Буркина-Фасо был?» — как-то спросил любопытный Степа. «И в Буркино-Фасо тоже», — ответил Тагир. «А в Антарктиде?» «Был. И на Северном полюсе тоже». «А в Техасе?» — не унимался Степа. «Не был в семи штатах: Небраска, Невада, Орегон, ну в общем еще наберется. Вот, в Лондоне не был. В Ливерпуле был, по переходу на Эйби роуд босиком прошел, а в Лондоне по-настоящему не был. Так, проездом».

Что такое «по-настоящему» Тагир не объяснил. Рассказы его были интересными, забавными и смешными. Он и проституток заказывал лишь для того, чтобы скоротать ночь разговорами. По справедливости сказать, и слушать Тагир умел, как никто. Ему по-настоящему были интересны люди. Он знал про администраторов больше, чем они знали друг о друге. И все потому, что они сами рассказывали Тагиру о себе то, что не рассказали бы другим. Каким он был в той, реальной дневной жизни, они не знали. Сюда, в лес, Тагир приезжал скрываться от того, что было за забором бани.

Кондрат снова было прилег, но приехала Шура.

— А это что за водка? — с порога спросила она, увидев на столе бутылку.

«Тьфу на тебя», — подумал Кондрат. — «И хотел ведь убрать. Сука».

— Моя водка.

— Ты же не пьешь.

— Тебе какое дело? Чья, чьё. У меня на столе — значит моя.

— В бане убираюсь я.

— И что?

— И то! Нечего там делать!! Я там убираю, и всё, что остается тоже моё. А вы шакалите!

— Сама ты… Выдра! — нашелся Кондрат.

— Нечего тебе там делать! Грязь только таскать. Я всё Налию Газимовичу скажу.

Кондрат, решив не скандалить, «толку нету, все равно, что дергать черта за хвост», пошел в дровотню колоть дрова. «Кошка с собакой лучше живут, — подумал он. — Вреднющая ж баба».

Кондрат давно продумывал как потеснить Шуру. Он не раз высказывал Наилю на плохую уборку и даже «организовал» телефонный звонок «от клиента». Однажды, после Шуриной уборки он намазал медом полок в парилке, но желаемого скандального результата не получил. То ли клиент не заметил, то ли еще что…

Идея была, как мыслил Кондрат «внедрить» на место Шуры свою жену. Но Шура была старательной, надраивала зеркала, окна, дверные ручки до блеска. Шура не торопилась, уборку делала основательно, по-домашнему.

Давно не писал.

Сменил Кондрата. У него в смене были какие-то отморозки. Сначала стреляли из пистолетов по бутылкам, потом по воронам. Осторожный Кондрат ушел в дровотню и переждал.

Лишняя морока с этими пьяницами. Дрова в бане нельзя, кочерги нельзя, ножи тоже под запретом. Наиль сказал: «Задумывали оздоровительный комплекс, а получился пьяный бордель».

Бандиты и проститутки у нас. И всякая, я добавлю, сволочь.

У меня сегодня ночью Тагир. Звонил. Значит, поспать не выйдет. Опять сидеть с ним до утра. Зато сто баксов, как с куста.

Стихотворение. Написал давно, но все руки не доходили.

Конечно, надо бы, чтобы кто-то в конце рассмеялся. Но не вышло. Может еще добавлю.

Моя мандень звонила. «Степушка, ты свою маечку, свитер забыл. Зайди что ли как-нибудь». Запела ангельским голоском, тварь. «Майку выкинь, — сказал, — свитер распусти. Пусть теща что-нибудь свяжет. Говорят, вязание нервы успокаивает. Ей, крысе, полезно будет».

Кондрат набрал номер телефона.

— Здорово… Ага, в пальто.. Слушай сюда…Слушай… Позвонишь по тому же телефону, как прошлый раз… Да, этот. Скажешь, намедни в бане у вас был… Как у Парфенова, да. Намедни. Давеча…Что-что? Грязно! Медом испачкано… Медом!....По буквам? Мудак. Ебало. Долбоёб. Онанист…Трусы от Армани испортил, вот чего!... Ну, надо мне!…Надо. Знаешь такое слово? Партия сказала: «надо»….Когда тебе надо, ты….И будь любезен… Да, лирой… Пробуди.

Кондрат положил трубку. В задумчивости посмотрел на календарь. Потом в окно.

По дорожке к администраторской шел клиент в накинутой на плечи шубе, в тапках на босу ногу. От распаренного тела на морозе шел пар.

— А девочек у вас можно заказать? — весело спросил клиент с порога.

— У нас — нет. Не занимаемся этим.

— Да брось ты! Я что…

— Хозяевам напряги не нужны, — доверительно сказал Кондрат. — Сами понимаете. Но для хорошего человека…

— Сделай трех. — Клиент положил на стойку серо-зеленую бумажку с портретом американского президента.

— Троих, — переспросил-уточнил Кондрат. — Полчасика от силы. Полчасика.

Когда клиент ушел обратно в баню, Кондрат набрал заученный наизусть номер. За каждую проститутку он получал реальную денежку.

— И вашим, и нашим, — напел Кондрат и открыл холодильник. С прошлой смены у него остались «давальческое» оливье и мясной карбонат.

Не брал со столов только Трофимыч.

Славка допивал из стаканов и рюмок.

Степа брал только оставленное в упаковке, или то, что приносили в администраторскую сами клиенты — бывало и такое. От доброй души.

Кондрат лучшие куски уносил домой, что-то доедал здесь. Он тащил домой одноразовую посуду и постельное белье, вилки и ножи, шампуры и уголь, туалетную бумагу и шампунь, мыло и спички, флаконы с бытовой химией и полотенца, сваливая недостачи на вороватых клиентов.

Однажды Кондрат нашел золотую цепочку.

Долго колебался, но брать не стал, а спрятал там же, в бане. Чтобы не обнаружила Шура, он надежно зацепил цепочку снизу на тяжелую деревянную скамью, куда она вполне могла «завалиться».

Цепочки хватились на другой же день. Спросили, первым делом у Кондрата. Смена была его. Кондрат возмутился: «Сразу бы и отдал, зачем спрашивать?».

Примчался Наиль, заставил всех присутствующих искать.

Просмотрели мусорные мешки. Перетряхнули ковры. Перевернули все столы и лавки. Нашли.

Кондрат потом не раз говорил: «А ведь подумали: „Кондрат подтибрил“. Кто ж еще?! Ну, люди!»

Кондрат сам додумался до большинства идей дополнительного заработка, но ни с кем этим не делился.

Пустить полотенца по второму разу — это было на поверхности, этим пользовались все. Кондрат продавал постельное белье, которое входило в стоимость услуги и должно было лежать под диванами; всучивал клиентам отбракованные веники, которые выкинули в дровяной сарай на растопку, в свободное время, перебирая и сортируя веточку к веточке; привозил свою водку и пиво и продавал по здешним запредельным ценам; менял ценники — у него были свои, с еще более завышенными ценами; не записывал полностью часы; запускал своих по сниженным ценам, а потенциальным клиентам отвечал, что баня занята. У него была тысяча и одна уловка, но такая жизнь «на краю» требовала постоянно быть настороже, в тонусе, в страхе разоблачения.