Маргарита Меклина - POP3

Это —

Переписка двух людей

Переписка двух людей разного пола

Переписка двух людей разного возраста

Переписка двух людей разных стран проживания

Одеталим.

Это —

Переписка двух реально существующих людей

Переписка двух литературных персонажей

Переписка двух очень литературных персонажей, которые снимают свои профессиональные маски

И не могут их снять

The medium is the message, утверждал Marshall McLuhan. Сообщение — это его носитель. Непонимание этой максимы началось с Умберто Эко. Если же убрать все задоринки, то объяснение таково: человек мыслит невербально, и язык несёт наше послание. Мы изменяем содержание, прилаживая его под слова, versus, под носитель, который изначально вторичнее мысли. Информация постоянно инкапсулируется, вкладывание внутрь следующего носителя, словно в матрёшку матрёшка. Электричество — это чистый носитель, безо всякого сообщения. Передав ток с определённой частотой, мы получим сообщение. Поместив в файл, оно будет позднее напечатано на бумаге в виде слов. Которыми мы пытаемся выразить мысль. Которая невыразима.

С изобретением книгопечатания все наши слова живут в пространстве страницы. Страница листается и делится на абзацы, сшивается в книги и загибается уголком. С изобретением Интернета, где текст представлен единым блоком, мы меняем наш стиль, подравнивая длину выраженной мысли под размер экрана. Гипертекст даёт новую модель ссылочного аппарата, где ссылка стала уже не референтом, но активно влияющим на содержание элементом. Носитель информации меняет её структуру. Содержание вкладывается в среду передачи. Иголка в яйце и яйцо в утке и утка в воздухе. Адресат — стреляющий охотник. Адресат — читатель, он открывает книгу, открывает полученный файл, потрошит содержимое, впитывает, что может.

До Платона носителем информации были изустные поэтизированные предания, установления обыденной жизни, воспринимавшиеся и использовавшиеся вполне функционально. Поэтизированными, впрочем, эти руководства мы называем с позднейших позиций, когда носитель сообщения (стихи) стали историей, и так стали искусством. Когда Платон стал разрабатывать энциклопедию, подразделив отрасли знания идеями, и стихи перестали нести утилитарную функцию, они стали искусством — тем, что мы теперь называем поэзией. Природа стала объектом описания искусства, только став историей. Когда город стал явью — природа стала буколикой, прекратив быть каждодневным окружением.

Перед нами письма, набранные на компьютере и посланные электронно. Теперь они напечатаны на бумаге. Среда их обитания (и восприятия) многожды сменилась. И этот обратный для писем процесс представления требует отдельного осмысления и анализа. Эти письма не писали чернилами (не печатали на машинке, что, впрочем, тоже было революцией media) и не отсылали в конвертах. Письма, вещь столь интимная, что оно дала название двум специальным видам нарушения норм — 1.перлюстрации и 2.подлогу, оказываются перед глазами читателя, искушая его к первому нарушению. Узаконено нарушая, и читая письма с одобрения обоих авторов, он начинает автоматически подозревать их во втором.

Аркадий Трофимович размышляет: «Распределение текста на QWERTY (или по-русски сказали б „ФЫВАПР“) переходит пунктирно на пурпурно-хлопковый лист, соответствуя „по птичьи распластанным отпечаткам ладоней“. Фиолетовые руки на эмалевой стене полусонно чертят звуки в звучнозвонкой тишине Брюсова соседствует с фонемой Маяковского закваса ФЫВАПР. Стандартными обозначениями русских раскладок являются ЙЦУКЕН и ЯШЕРТЫ. Драгомощенко, давая собственное обозначение, и выбирая колонку букв, одинаковых для любой раскладки, скрывает тот факт, что у него клавиатура именно ЯШЕРТЫ, то есть — фонетическая раскладка, ориентированная на человека, работающего в основном с латиницей, сейчас достаточно редкая. Насколько иная раскладка клавиатуры влияет на инакость текста — задача для мат. лингвистов, мы же отметим совпадение „фонетичности“, звукописьма текстов со средством их ввода».

Двадцать первый век возродил эпистолярий как массовый жанр, уничтожив его литературность. Переписываются все — и в лёгкости посыла, в нетрудности отправки доставки вскрывается настоятельная потребность переписываться, строчить, отправлять пакет за пакетом. Когда-то провинциальные и не только (но провинциальные особо рьяно) девицы вели альбомы, в которых заезжие офицеры писали стихи и эпиграммы. Одоевцева рассказывает, как Тэффи вспоминала виденный ей якобы стих в таком альбоме: вижу-вижу девку рыжу, да и ту я ненавижу. Улан черкнул, что смог. Нас же скорее интересует в этом примере снижение качества текста послания при его популяризации, его выхолащивание в массовости — по времени это серебряный век русской поэзии.

В каждодневной переписке вырабатывается особая телеграфная манера письма — деловая лаконичность с цветущим пустозвонством. Два этих полюса весьма органично перемешиваются в густую смесь, которой повсеместно заполнена сколько-нибудь интеллектуальная эпистолярность. Используются сокращения, упрощённая модель пунктуации, неканоническое написание слов («сейчас» становится «щас», «купаться» — «купаца»). И это не вульгаризиция материала, а прилаживания скорости мысли к скорости набора и к скорости доставка — всё должно быть мгновенным. Оттого дат и нет. Live fast, die young and have a nice corp.

Переписка Аркадия и Магарита — это роман избытка. Идеальный эпистолярный роман, когда отправка более не связана с почтовой станцией (У Ричардсона Кларисса пишет писем по пять в день разным лицам, а Лавелас отвечает ей с такой скоростью, что у адресатки создается впечатление — «этот человек просто живет у места пересылки»). Теперь письма доставляются адресату мгновенно, без проволочек и смены почтовых лошадей. Пауз нет, раздумий над ответом нет, письма стала короче, чётче и близятся к традиции устной речи.

Однако Аркадий Трофимович с Маргаритой выступают людьми неискушёнными в ежедневном волейболе записочек и пишут сочные, полноценные послания без оглядки на лёгкость клавиатурного copy-paste, без той аберрации стиля при использовании компьютера, о которой писал Умберто Эко давным-давно — и опять был не прав.

«уже очевидно, что эта поспешная записка не застанет Вас у монитора, — время течет по иным кривым, нежели в истории русской словесности — Вы уже вошли в роговые врата, я же, напротив, давно сижу перед монитором, щелкая бесполезными зубами и толком не зная, с чего этот день начинать, всячески оттягивая какое бы то ни было на этот счет решение».