Маргарита Меклина - POP3

Вынесенную в подзаголовок фразу цитируют столь расхоже, что начинаешь сомневаться в существовании первоисточника и приписывать её народной молве, вкупе с красотой, спасающей мир Достоевского — у Достоевского ни в одном из сочинений не находится этой фразы, также как и в его переписке — фразы нет. Но она есть. И мальчик есть — у Горького, в «Жизни Клима Самгина».

И начинаешь думать о Агате Кристе и девяти… не политнекорректных негритятах, а письмах. Тесное, замкнутое пространство, в нём разворачивается всё происходящее, напитанные ядом и надушенные одеколоном листы, несдутая пудра сухой присыпки на свежих вензелях. В воздухе витает аромат серы.

В тексте валяются обломки намёков, склеив которые, получаем вполне связное указание на искусственность, «сделанность» всего произведения. Роман начинается словами «хотя, вполне возможно, призрачность является его собственным атрибутом » сказанном по другому поводу, но учитывая концентрацию обиняков и недомолвок, вполне симптоматично открытие всей переписки «призрачностью», иллюзорностью.

Догадка о сделанности текста легко проходит и далее, когда Аркадий Драгомощенко словно бы мимоходом роняет: «Но в хорошей литературе смерть никогда не являлась подлинным концом произведения. Начало — куда ни шло». И если мы обратим страницы вспять, то придём ровно к помянутой призрачности, теням и сомнительным письмам, к слову сказать, упомянутым в тексте ровно восемьдесят раз.

Оба автора словно и сами сомневаются — да полно, письма ли это? Переписка ли? Вот, карточки веером на стол — читаем, сличаем замысел: «Иногда, <���…>, я принимаюсь раздумывать над Вашим предложением касательно великого американского романа… <���…> с чего бы эдакого нам начать? <���…> С любовной интриги английских пациентов или же найденных в шкапу писем Гертруды Штайн <���…> выбор едва ли возможен, — хочется всего сразу». И, похоже, что мы имеем счастливую возможность наблюдать «всё сразу». Когда преподносится жизнь, полная чудес и совпадений, когда искомый дом стоит напротив места покупки предшествующей машины, и дом оказывается до краёв наполненным всякой всячиной, лестницами в никуда, нарисованными окнами и фонограммами голосов, дом, архитектурно повторяющий строение самого романа, где манящее и дразнящее великолепие оборачивается кирпичной незагрунтованной стеной, оборванным концом цитаты.

Письма (письма ли? Не весь ли роман инспирирован реальными событиями и переложен в эпистолярий хохочущими авторами недели за три-четыре (выдвигаю эту нелепую гипотезу — смею выдвинуть — лишь заскобочно, тишком, и то удвоив защитный барьер)) наползают друг на друга, стена не вмещает более обрывков, остаются незавешанными только самые понравившиеся куски. « Словом, речь идет о заурядном, но от этого не менее притягательном коллаже».

Если же перед нами и впрямь озорная шутка двух Видных, то шутка определённо удалась. Приходит на память генисовайлевский текст:

«Это былое веселье: с ананасом золотым, страстью нежной, толпою нимф, щетками тридцати родов, кавалергарда шпорами, ножкой Терпсихоры, огнем нежданных эпиграмм. Это та жизнь, которая должна быть, но нету».

И подытожит расследование сам автор, впрочем, в сомнении достоверности переписки, следом приходит ещё одно, поэтому назовём его здесь просто — автор:

Нужно иногда даже и меньше знать. Иногда нужно забредать в области, где не существует никаких ответов.

P. S. «нужно тебе и мне добавить по три письма абсолютного вранья — и тонко вставить куда нужно».

Родился 3 февраля 1946 года в Потсдаме, с 1969 года живет в Петербурге. Путешествует. Премия Андрея Белого 1978 год. Премия журнала PMC «Electronic Text Award» 1995 год. Книги «Небо соответствий», Советский писатель 1990, «Description», Sun and Moon press, 1990; «Xenia» Sun and Moon press 1993, «Ксении» Борей-Арт и Митин журнал 1994, «Фосфор» Северо-Запад 1994, «Phosphor» Sun and Moon press (готовится), «Под подозрением» Борей-Арт, 1994, «Китайское солнце» Борей-Арт и Митин журнал, 1997. Работы публиковались также в ряде антологий и периодических изданий разных стран.

Пребывала всегда. С 1994 года живёт в Сан-Франциско. Закончила Сан-францисский университет, где увлеклась антропологией, особенно Папуа Новой Гвинеи, училась в Педагогическом Университете имени Герцена в С-Петербурге на филфаке, а также в музыкально-педагогическом училище, а также в Еврейском университете, где избранной специальностью было «иврит и семитские языки». По национальности космополит (из-за намешанных кровей во мне). По политической направленности — демократ. Американская гражданка. Российская гражданка в одном лице. Член сетевого литературного конкурса «Улов». Публикации в «Юности», «Комментариях», «Митином журнале», «Новой русской книге», «Вавилоне», «Новом русском слове» в Нью-Йорке и многих других. Пишет на двух языках (не всегда). Изучала языки программирования (неглубоко и недолго). Компьютер впервые приобрела в 1996 году. В зубах осталось залечить две дырки.

Перлюстраторство, согладатайство неотделимы от темы запечатанного послания.