Вероника Черных - Иллюзии ночей

До Воли Авелевны все эти признаки кипящей жизни доносились тоже, но словно бы издалека, словно со звёзд, которыми она любовалась бессонными ночами.

Ах, эта небесное богатство, эти космические бриллианты, эти загадочные ослепительные и невыносимо горячие шары – поближе к ним – невиданное громадьё, которое невозможно понять разумом, принять зрением; подальше – просто яркие крупинки проса, кинутые во Вселенную щедрой рукой Бога…

Всю жизнь Воля Авелевна занималась звёздами в Московском Институте астрономии РАН (ИНАСАН) на Пятницкой, и до последнего времени деятельно участвовала в научных конференциях – «Горизонты Вселенной», «Звёздообразование в Галактике и за её пределами», «Ультрафиолетовая Вселенная», «Переменные звёзды, галактическое гало и старое население Галактики»…

В течение полувека она изучала звёзды сперва в отделе физики и эволюции звёзд, затем в отделе нестационарных звёзд и звёздной спектроскопии, позже – в отделе физики звёздных систем, а когда с мужем, сотрудником Центра астрономических данных Евсевием Захаровичем Шигаевым перебралась вслед за дочерью в Звенигород, то перешла в Звенигородскую обсерваторию, где, собственно, и отработала последние годы и последнюю конференцию о переменных звёздах.

Воля Авелевна не сводила подслеповатых глаз в очках с толстыми линзами с окна, за которым с несносной монолитностью, с претензией на вечность стояло многоэтажное здание городского суда.

И вокруг него – небо глубокой синевы, скрывающей любимые Волей Авелевной звёзды… Самые горячие из них излучают пропорционально больше ультрафиолетового излучения, чем наше солнце, звезда более холодная… Хотя и самая близкая…

В июле 1960 года она ездила с Евсевием на десятый международный симпозиум по астрофизике, посвящённый наблюдениям и интерпретации далёкого ультрафиолетового излучения небесных тел. Несколько дней они жили в старинном городе Льеже и, казалось, звёзды французского неба ярче и ближе, чем русского.

Однако впечатление это оказалось обманчивым. Когда они вернулись в Москву и в первую же ночь отправились гулять по пустынным (по сравнению с дневными) улицам, далёкие светила горели так, будто придвинулись к ним по мановению Бога на добрые сотни миллионов миль…

А как это красиво звучит (кто бы это в палате больничной оценил? Только бы родной Евсевий Захарыч…): ультрафиолетовое излучение звёзд и туманностей!.. С каким бы удовольствием она рассказала бы всем, кто лежит на соседних койках, что наличие в спектре линий некоторого химического элемента говорит о том, что он имеется в исследуемом теле, за исключением так называемых линий поглощений, наблюдаемых в спектрах звёзд, но возникающих в пространстве между ними.

До тех пор, пока слой излучающего газа можно считать оптически тонким, так что в нем почти совсем не поглощается собственное его излучение, яркость спектральной линии пропорциональна количеству излучающих возбужденных атомов, находящихся на луче зрения. Излучательная способность атома обратно пропорциональна времени, в течение которого атом может находиться в возбужденном состоянии…

Воля Авелевна мечтательно вздохнула. Кому бы ей рассказать, что для определения плотности вещества необходимо предварительно изучить его химический состав…

Что в спектрах подавляющего большинства космических объектов наблюдаются линии водорода. Это дает основание предполагать, что водород — наиболее распространенный химический элемент в природе, факт, подтверждаемый количественным анализом химического состава различных небесных тел…

Как работает у неё память на то, во что она была погружена всё цветущее время своей жизни! В звёзды!

Она смотрела в окно и прокручивала внутри себя такие ясные, понятные, любимые фразы: «Второе место по распространенности в природе после водорода занимает гелий, хотя принадлежащие ему спектральные линии наблюдаются значительно реже.

Это хороший пример того, как отсутствие в спектре линий некоторого элемента вовсе не означает, что его нет в исследуемом теле. Так, например, линии гелия почти не наблюдаются среди линий поглощения в солнечном спектре. Однако в спектрах более верхних его слоев, в частности, облаков раскаленных газов — протуберанцев, видны яркие эмиссионные линии гелия, что доказывает наличие его на Солнце.

В спектре солнечной короны совсем не видны линии водорода, хотя заведомо известно, что вещество короны имеет такой же состав, что и Солнце, и, следовательно, должно содержать водород. В обоих этих примерах соответствующие атомы просто находятся в таких состояниях, что не излучают и не поглощают легко наблюдаемых спектральных линий.

Для правильного определения химического состава необходимо учитывать, что некоторые атомы могут находиться в ненаблюдаемых или трудно наблюдаемых состояниях, как, например, в случае, когда все возбуждаемые спектральные линии находятся в далёком ультрафиолете.

Определение химического состава небесных тел на основе изучения их спектров — очень сложная задача. Она требует знания физических условий в исследуемом теле и применения методов теоретической астрофизики.

На основании изучения спектров звезд получены относительные числа атомов наиболее распространенных химических элементов. Они дают представление о распространенности химических элементов в космосе.

О содержании гелия в космосе судить трудно, так как его линии сравнительно редко наблюдаются. Возможно, его раз в десять меньше, чем водорода. Количество атомов всех остальных элементов составляет лишь около четырнадцати сотых процента от числа атомов водорода, а всех металлов меньше примерно в десять тысяч раз…».

Удовлетворённая погружением в прошлое, Воля Авелевна закрыла уставшие глаза, видевшие немало звёзд, галактик, туманностей, и задремала. Сончас, всё-таки. Здорово, что у звёзд не бывает сончаса, и они всегда готовы работать – то есть, излучать.

…

Евсевий Захарович положил руки на выступающие коленки. Большие белые ладони полностью покрыли круглые коленные шары. Как же он высох за последние годы! Усох сочный стебель, усох… И памяти осталось, как у котёнка неделишнего. Вот только запала в маразматический мозг знакомая до расстройства фраза – «Спектры звёзд в далёком ультрафиолете».

Что-то значила она для него. Что-то в прошлом. Перед глазами всплывали дома, дома, бледно-сиреневое марево, а в нём – силуэт стройной сетчатой башни на четырёх опорах в виде арках.

Чуть подсказал бы кто – и он обязательно бы вспомнил, что значат для него спектры звёзд в далёком ультрафиолете и та башня, протыкающая шпилем облака. Но он точно знал, что хотел бы подарить эти горяченные, кипящие и прямо-таки плюющие громадными языками плазмы звёзды любимой своей красавице Волюшке, которая и в восемьдесят шесть не утратила для него своей красы, мудрости и здравого смысла.