Константин Кропоткин - Призвание: маленькое приключение Майки

— Вынуждена признать, что некоторые упреки небезосновательны, — осторожно начала свое выступление Софья Львовна. — Яшина далеко не всегда прозорлива, часто увлекается второстепенным в ущерб главному, ей недостает опыта, она так юна, что, боюсь, миссия ей, может, еще не по силам.

«И эта туда же», — пригорюнилась девочка.

— Вы помните Никифор Петрович наш спор… — тут бабка позволила своему голосу немного сердечности.

Софья Львовна была суровой к директору, но на деле его почитала.

— Еще бы, такое не забывается, — пробормотал директор.

— Да, спор был жарким, но я была вынуждена уступить. Уступаю и сейчас. Мне кажется, вы правы. Я — «за».

— Благодарю за понимание, что ж… — директор Пан старался набрать в голосе прежнюю серьезность, но чуткая девочка уловила, что мнение старухи было ему очень важно. — Ах, да, я сам. Ну, мое предложение известно. Итого…

— Кхе-кхе, — многозначительно кашлянула Савонаролова.

— Вот говорят, что… — вступила Лизочка.

Розовая сплетница не бездействовала. «Фамильный секрет» Никифора уже разнесся по всем этажам «Детского мира».

— Знаю, что говорят, — оборвал ее директор. — Мало ли говорят на свете чепухи. Все проголосили?

— А вы, Алексис? — спросила Фея Телянчикова. Майка видела, как она легонько ткнула башмак мастера носком своего сапожка.

Лысиков заерзал.

— Не уверен я, — виновато забормотал великан. — Я тоже вижу тень… Кажется… Я… Эм… Я лучше при своих останусь.

— Спасибо за ваше мнение, Алексей, — голос директора звучал сухо. — А теперь посчитаемся. Раз-два-три-четыре — «за». Раз-два-три-четыре — «против». Один сам по себе. Итого: ничейный счет.

Наверху загалдели, а перед Майкой ноги снова задвигались, затопотали.

— Без Примы не обойтись, — перекрикивая голоса, объявил Никифор.

Скатерть приподнялась и в образовавшемся просвете перед Майкой оказалась рука Никифора: большой палец был соединен в колечко с указательным. «Все в порядке», — показывал директор.

Никифор знал, что она сидит под столом!

— Опять высший суд, — заскрипел Обдуван, сердито вталкивая ноги в разбитые штиблеты. — Все время высшим судом попрекаетесь! Недостоверных, лишних людей берете. Ну, погодите, наступит вам срок, кончится ваша власть…

— Смотрите, сами не кончитесь, — буркнул Лысиков.

— Ах, не понимаю, зачем незавидному ребенку занимать чужое место, — прозвенела Фея битым стеклом.

— Of course, вы хотите, чтобы она отдала свое, — ласково попрекнул ее мистер Гифт.

— Выписываем Яшиной путевку к Приме. Заседание Предложного отдела объявляю закрытым, — подвел итог Никифор.

— И-ди! — прогудел в трубу детина-мальчик-Васенька, объявляя окончание встречи.

Загрохотали стулья. Ноги вокруг девочки стали исчезать. Края скатерти опускались. Под столом делалось все темнее.

— …что же, однозначно благоприятное впечатление способна производить только бесцветность…

— А на фоне всеобщей серости шанс выделиться есть только у темных личностей…

— В наши времена…

— Зачем жить прошлым?..

— Все эти голосования, разговоры, переливание из пустого в порожнее…

Голоса стихли.

Поголосили.

Скрипнула дверь. Послышались быстрые легкие шаги.

— Вылезай, корявка.

Никифор поднял скатерть. Майка выбралась наружу.

— Все слышала?

Девочка кивнула.

— Вот и правильно. А теперь пойдем, — взрослый протянул руку. — Нам надо спешить.

Но девочка руки не подала.

— Мне надо подумать…

Директор потерял дар речи. Майка собрала волю в кулак:

— Вы все решаете за меня, — она старалась говорить медленно, подбирая нужные слова. — Вы говорите, куда мне идти, что смотреть и чем заниматься. Вы, конечно, правильно поступаете. Прямо, как в школе. Но вот там, — она неопределенно махнула рукой. — У меня есть школа, а есть остальная жизнь, после школы, правильно?

— Да, правильно, — Никифор внимательно слушал.

— А у вас получается, что у меня времени «после-школы» не будет, и я должна всегда чего-то постигать, стремиться делать добро и вести праведную жизнь.

— В общем-то, ты права…

— А может, мне не хочется? Может, я не готова быть всегда, как в школе? Почему меня-то не спросили? — ну, вот, заспешив, Майка нечаянно сказала резкость.

— Да, конечно, но… — начал Никифор.

Однако Майке не терпелось досказать мысль, пока та не убежала вместе с решимостью.

— В общем, я хочу подумать и сама решить, надо мне или не надо. Ведь это моя жизнь, а не посторонняя.

Договорив, Майка почувствовала облегчение.

— Правильно, конечно, правильно, — растроганно произнес Никифор. — Девочка, корявка ты моя дорогая! Ты — та самая, да, та самая. Все, как по писаному! Кто бы мог подумать, что чудеса бывают?!

О чем он толковал?

Взволновавшись, Никифор забегал по кабинету.

— Прошла пора, когда решали за них, пришла пора, чтобы они сами за себя решали… — вскрикивал он.

Несу, прежде мирно покоившийся на столе, взметнул страницы, скроив из них круглую задумчивую рожицу.

— Download, — муркнул он.

— Ах! — Никифор расцвел. — Конечно!

Махнув Майке, он выскочил из кабинета. Девочка пошла следом.

— Да, виноват. Прости, поторопились, — бормотал директор, встав у двери напротив, возясь со стулом, пытаясь выдернуть его ножку из дверных ручек. — Прежде чем запускать, загрузить надо бы. По старинке работаем, забываемся. Прости, прости.

Стул со скрипом подался. На двери теперь можно было видеть табличку с изображением той самой рожицы, которую им только что показывал Несу.

Лицо, похожее на раздумчивого медвежонка, называлось «даунлоад».

— Динь-дон, — отозвался колокол.

— Раньше здесь располагался Красный уголок, — сообщил Никифор, ступая в полумрак. — Но за перестройкой про него позабыли, а как повеяли новые ветры, мы переняли зарубежный опыт. По новым правилам без нее нельзя. Немыслимо.

— Без чего?

— Без «Загрузочной», — сказал Никифор. — Вначале хотели, как у американцев. Там у них шик-блеск: кушеточки, ароматические приемчики, музон… Да потом раскумекали, что американская модель загрузки не очень эффективна в наших условиях. Вот и остановились на промежуточном варианте — из Европ. А чего? Метода хорошая, а выглядит по-домашнему. По-нашенски.

Майка не могла не согласиться. В таких помещениях она бывала не раз: на полках разноцветные шампуни, порошки и прочие моющие средства в пластмассовых емкостях, по углам щетки, швабры, метелки, на крючках старые кульки и пакеты висят, а рядом высится башенка из перевернутых ведер.

Красный уголок был преображен в чулан.

— Ну-с, не смею мешать, — произнес Никифор.

Он постучал по ведру, приглашая Майку присесть, и вышел вон.