Андрей Школин - Прелести

— Эти слабые, — оглядел их с видом доктора Айболита. — Не помогут.

— Съешь ещё вот эту, — он положил в ладонь коричневый шарик аминазина. — Есть какие-нибудь жалобы, замечания?

— Когда меня врачу покажут?

— Ну… Этого я не знаю.

— Тогда больше ничего. Пойду попробую успокоиться.

Лепило закрыл кормушку и двинул работать дальше. Я в свою очередь скинул колёса в карман и несмотря на «слабое здоровье» завалился спать.

И приехал цирк…

Наблюдатели приходили стабильно раз в шесть часов. Утром следующего дня, едва лепило открыл кормушку, к ней подскочил Бертник и высунул наружу голову:

— Как там ваш больной? — улыбнулся ему наблюдатель.

— Какой больной?! — округлил глаза, отчего вид его приобрёл смесь свирепости и отчаяния, Володя. — Да я с ним в одной хате жить не могу. Он же нас тут всех поубивает. Несколько ночей не спит, тусуется, того и гляди, зарежет спящего. Не здесь ему место, а в дурдоме. Убирайте сейчас же, а то я сам придурком стану.

— Чем же он вам так насолил? — опешил лепило. — Не такой уж он тяжёлый. Вполне с ним можно ужиться.

— Да?! Вот ты залазь сюда и уживайся сколько хочешь. А мне хоть и дадут лет десять, но ведь всё не вышку. За что же я погибать-то должен? Переводи его отсюда, а то он всех порешит!

От меня это не зависит, — лепило был молодым, мало до этого общавшимся с зеками. — Не я его в эту камеру определял, и не мне его переводить.

— Убира-а-ай его отсюда!!! — точно бык заревел Бертник.

Молодой медик в испуге захлопнул кормушку и поспешил прочь. Через секунду кормушка опять распахнулась, и обозначилась круглая красная морда удивлённого коридорного:

— Чего орёте?

— Кто орёт? — все в хате мирно занимались своими делами.

— Как кто? — мент удивлённо обшмонал взглядом камеру. — Смотрите мне.

— Лёха, ты чего такой сердитый? Не опохмелился, что ли? — опять подошёл к кормушке Володя. — Хочешь сигарету хорошую? — и достал пачку «Мальборо».

— Давай, — коридорный протянул мощную руку и взял сигарету.

— Да бери две. Бери, бери, не стесняйся. На прогулку-то скоро пойдём?

— Сейчас поведу, минут через десять, — и закрыл кормушку.

Через шесть часов всё повторилось. Вечером опять. Ночью, часа в три, Ромка разбудил меня, и я принялся тусоваться по камере, дожидаясь наблюдателя. На этот раз лепило прибыл пожилой. Он долго подглядывал через волчок за моими передвижениями, потом открыл кормушку:

— Не спится?

— Да хрен знает, что такое. Уже четвёртые сутки глаз не смыкаю.

— А из-за него вся хата с одним глазом закрытым спит, вдруг чего удумает, — вставил из-за плеча Роман.

— И таблетки не помогают? — старик не обратил на Ромку никакого внимания.

— Не помогают. Дай другие, посильнее.

— Ага, тебе даёшь, а потом все в камере их жрут, как ненормальные. Что я, не знаю этой разводки, что ли? Столько лет уже здесь работаю, — он, тем не менее, полез в карман и достал несколько «колёс». — На, вот эти попробуй. Диету-то дают?

— Сегодня стали кормить получше, вроде, — я рассмотрел пилюли повнимательнее. Красно-жёлтые пилюли. — Таких я ещё не ел.

— Вот и попробуй, куда это годится трое суток не спать. Ладно, ложись отдыхай, утром ещё зайду.

Когда он ушёл, я протянул таблетки Роману.

— Не хочешь?

— Да ну… — он поморщился. — Давай лучше отгоним в какую-нибудь хату, на чай поменяем.

— Давай…

По прошествии девяти суток бодрствования, я забеспокоился — не затянулась ли «бессонница»? И почему меня до сих пор не вызывают в санчасть? Исправно кормили диетой, каждые шесть часов «успокаивали» таблетками, но никакой экспертизы не проводили. Я принялся писать заявления на имя начальника ИЗ 31\1. Написал несколько листов, после чего попросил у молодого лепилы сильнодействующих транквилизаторов и верёвку в комплекте. На следующий день коридорный отвёл меня в сан-часть…

«Человек в белом халате» указала рукой на стул по другую сторону стола и оторвалась от бумаг. Глаза, по-прежнему, смотрели сквозь меня. Холодные, серые, красивые…

— У Вас действительно проблемы с психикой, — губы скривились в еле заметной ухмылке. — Зачем Вам верёвка?

Я неопределённо пожал плечами и ничего не ответил.

— Ну, что ж, проведем небольшое тестирование, — она взяла в руки пять или шесть карточек, отобрала одну и протянула мне. На карточке были изображены беспорядочно разбросанные цифры, от одного до ста. — Постарайтесь по порядку найти и указать, за определённый промежуток времени, все цифры. Готовы? Начали.

Я с трудом нашёл единицу, но затем дела пошли значительно лучше, и к концу пятой минуты с радостью обнаружил целых восемнадцать чисел. Женщина выключила часы в тот момент, когда я остановился на цифре двадцать один.

— Андрей, — она впервые обратилась по имени. — Мне бы хотелось, чтобы Вы серьёзнее отнеслись к тестам. В конце концов, это ведь необходимо Вам, а не мне. Попробуем ещё раз.

— А чего-нибудь другого нет? Мне, честно говоря, не нравится искать цифры. Их так много, а я один…

— Хорошо, — врач вздохнула и протянула следующую карточку. — Постарайтесь запомнить фигуры и предметы здесь изображённые, а затем перечислить их, желательно в том порядке, в котором они расположены.

На листе бумаги красовались какие-то домики, молоточки и яблочки. Всего штук двадцать. Особенно мне понравилась лошадь.

— Запомнил? — Она убрала карточку и кивнула головой. — Давай.

— Лошадь, — улыбнулся я.

— Хорошо. Дальше?

Дальше я задумался, соображая, чем порадовать доктора — лодочкой или ягодкой? Почему-то пришёл в голову трактор, но такой картинки на карточке не было. Я вытянул под столом ноги, откинулся на спинку стула и несколько секунд молча рассматривал красивые черты лица женщины.

— Ну, так что? — она несколько утомлённо перевела взгляд с меня на карточку. — Неужели и это так трудно? Хотя бы ещё пару предметов Вы запомнили?

— Яблоко, молоток, лодка, гриб, стул, дом, конь, ягода, бабочка, кувшин, солнце, божья коровка, скрипка, будильник, улитка, книга, стакан, арбуз, ножницы и жестяная банка изображающая космический корабль. Всё?

— Отлично, — она с удивлением сверилась с карточкой. — Вот только будильник с улиткой местами поменялись, а так… Хорошо… Теперь вот эту карточку, хотя… Карточками мы, видимо, больше заниматься не будем. Проведём тест другого характера, — психиатр протянула чистый лист и карандаш. — Попробуйте изобразить на бумаге следующие понятия. Как сможете, конечно. Главное это то, как Вы себе представляете в одном предмете свои ощущения. Нарисуйте предмет, который, по вашему мнению, наиболее полно олицетворяет понятие счастья. Нарисуйте счастье…

Лист бумаги белый, белый. Ни помарки, ни трещинки. Счастье в рисунке… Я представил, что бы на моём месте нарисовал, скажем, Барон. Или Бертник. Или Ромка Зверев. Или Макар. У всех представление о счастье разное, сугубо индивидуальное, скрытное, не для показа на публике… Карандаш застыл в руке перпендикулярно листу.