Вернер Гайдучек - Современная повесть ГДР

— Если бы я сейчас сказал тебе, Каспер, — начал Добриэль, — что нам придется расстаться, не спрашивай почему и беги куда глаза глядят, — что бы ты ответил?

— А ничего, — вздохнул Каспер. — Я вообще предпочел бы, чтобы меня не будили.

— Нет, я всерьез, — не отставал Добриэль. — Если бы я выставил тебя за ворота и велел: дуй отсюда, и чтобы я тебя больше не видел?

— Я бы вас не послушался, — ответил Каспер.

— А если бы я запустил в тебя палкой?

— Я принес бы ее и положил у ваших ног.

— А если бы удар пришелся по морде?

— Я бы завыл.

— И убежал?

— И остался.

— Так как же от тебя отделаться? — спросил Добриэль.

— А никак, — зевнул со скучающим видом Каспер.

— Даже ты! — простонал Добриэль.

— Будьте же благоразумны, — возразил Каспер. — Ведь вы — мой хозяин, я от вас неотделим. Кстати, от этого разговора у меня опять разыгрался аппетит. Нет ли у вас случайно еще одной косточки?

Некоторое время он выжидательно поглядывал в ту сторону, где в землю был зарыт ящик с провизией, но потом вновь погрузился в дрему.

Добриэль вошел в свое жилище и опустился на землю В днище цветочного горшка, то есть в крыше, имелось круглое отверстие. Косой луч луны проник сквозь него внутрь и бросил на пол круглое пятно света. Добриэль неотрывно глядел и глядел на это пятно. Он чувствовал, как в душе его как бы против воли вызревало жестокое и страшное решение, принимавшее все более четкие очертания.

Луна описывала свою дугу с востока на запад. Пятно на земляном полу двигалось по дуге в противоположном направлении. Когда оно остановилось, ночь кончилась и решение Добриэля созрело. Его лицо было бледным и строгим.

«Собака и та не дает себя прогнать, — подумал Добриэль. — Нелегкая будет задача».

Дворец феи Грызли, королевы Жуковии, раскинулся своими залами и переходами под корнями старого болотного дуба.

В спальне собралась группа видных сановников, чтобы присутствовать при утреннем туалете королевы. И вот уже несколько часов все дожидались, когда ее величеству будет угодно проснуться.

Тут были представители различных союзов, объединявших подданных феи, то есть насекомых. Ведь разные насекомые ведут разный образ жизни. Некоторые из них едят растения, другие — мясо. Попадаются и такие, что едят себе подобных. Сообразно различиям в способе питания они делятся на так называемые сословия, и главы сословий — лица весьма влиятельные, слово которых в королевстве значит немало. Правда, в данный момент все они молчали. В группе сановников выделялись Листоед, предводитель тлей, а также Почковый Слоник; бросался в глаза и Плавунец — представитель бесчисленного множества хищных водяных насекомых, в данный момент также хранивший молчание.

Присутствовать при пробуждении королевы обязаны были и посланцы тех держав, подданные которых не были насекомыми, но вели аналогичную политику. Ондатра, к примеру, представляла здесь мышей-полевок, Слизняк — улиток. Все они старались повернуться друг к другу грудью, дабы ненароком выставить напоказ свои ордена.

Фея Грызля покоилась на изысканном ложе. Оно было набито рыхлой землей вперемешку с плесенью и украшено балдахином из тончайших корневых волосков, свисавших с живых корней дуба. Возле ложа стоял Колорадский Жук в полосатом сюртуке. Он был гофмейстером королевы, и в его обязанности входило охранять сон владетельной дамы.

Наконец Грызля зашевелилась.

Она повернулась с боку на бок и потянулась. Потом зевнула, распахнув зазубренные, словно пила, челюсти, сбросила ногами подгнивший листок, служивший ей одеялом, и левой задней лапкой протерла слипшиеся уголки фасеточных глаз. Потом неописуемо тупым взглядом уставилась в пространство перед собой.

— Ее Шестиногое Величество соизволили пробудиться! — торжественно возгласил Колорадский Жук. Представители всех сословий и держав склонились в придворном поклоне.

Грызля одним рывком села в постели и принялась завтракать, то есть поедать живой полог своего ложа. Завтрак, что называется, сам спускался ей в рот — толково было придумано, ничего не скажешь.

После завтрака королева весьма непринужденно занялась утренним туалетом у всех на глазах.

Зеленая Гусеница, занимавшая должность камеристки, отполировала ногти на ее передних лапках и подточила коготки на задних. Затем она до блеска надраила щиток на груди феи и долго массировала щеткой длинные жирные бедра, затянутые в узкие штаны из рыжеватой кожи.

Все это камеристка проделала с немыслимой ловкостью. Ибо у Гусеницы были сотни рук, и, работая, она обвивалась вокруг своей госпожи, так что одновременно обслуживала все части ее тела.

— Нельзя ли побыстрее? — капризно скривилась фея.

Несчастная Гусеница свернулась кольцом, обратившись в нуль.

— Ладно уж, продолжай, — бросила фея. — Ишь какая обидчивая.

Гусеница моментально вытянулась вверх во всю длину и всеми руками сразу принялась укладывать складочками нежные прозрачные крылышки, прикрывавшие пышный зад Грызли. Фея тем временем соизволила заметить приглашенных на утренний прием.

— Вернулся ли Клещ? — спросила она.

Колорадский Жук дал знак Клещу. Тот выступил вперед, однако без особого рвения.

— Прочел ли ты соседям мое обращение? — спросила фея.

— Как было велено.

— Когда они желают видеть меня у себя?

— Они этого вообще не желают, — ответил Клещ.

— Кто это «они»? — удивленно спросила фея. — Садовый Бог исчез, а больше там и нет никого.

— У них теперь появился человек, — сообщил Клещ.

— Человек? — еще больше удивилась фея.

— Сожалею, но это факт, — ответствовал Клещ. — И этот человек говорит…

— Что? Что он говорит? — перебила его фея.

— Вы, конечно, можете одним движением оторвать мне голову, — твердо сказал Клещ, — но человек этот говорит, что если вы туда сунетесь, то получите достойный отпор.

Фея приставила к шее Клеща правую переднюю лапку и сказала:

— Ты что, не знаешь, что я одним движением могу оторвать тебе голову?

— Знаю, даже сам только что это сказал, — возразил Клещ.

— И как ни странно, на этот раз был прав, — заметила фея Грызля и оторвала ему голову.

Настроение ее сразу улучшилось.

— Сей же час обнародую указ об уничтожении Богова Сада, — бодро объявила она. — Готовьтесь, господа: выступаем через пять минут.

Приказ этот ошарашил даже видавших виды представителей сословий и дружественных государств. И, растерявшись от неожиданности, они поначалу наговорили массу глупостей.

Дескать, территория Богова Сада непригодна для ведения военных действий; она слишком суха для ползающих и слишком продуваема для летающих насекомых, кроме того, там много птиц и мало укрытий. Большая часть войска вообще не приведена еще в боевую готовность. К примеру, улитки, как сообщил Слизняк, боятся дроздов, ибо те до того зловредны, что научились разбивать улиточьи домики о камни; улитки вообще передвигаются крайне медленно, и то лишь после дождя, так что ждать их придется долго. В общем, никто из них не сказал ничего путного, одни жалобы да пустые отговорки.