Татьяна Батенёва - Внучка, Жук и Марианна

Но запах врага оказался сильнее страха. Арчи вбежал в здание, поджав хвост, чтобы как можно быстрее проскочить его насквозь, выбежать на перрон. Варейко мелькнул на входе в павильон турникетов, ведущих к пригородным поездам. Арчи метнулся следом. И как раз вовремя.

Варейко проскочил турникет без билета, с разбегу опершись на вытянутые руки и поджав ноги в драных джинсах. Дежурная истошно закричала, выбежав из своего стеклянного скворечника. Пользуясь моментом, Арчи беспрепятственно проскочил под самый дальний турникет, прижавшись к полу, и выбежал к лестнице.

Варейко мчался по ней вверх, перескакивая через две ступеньки. Миновав наземный переход, Арчи вслед за ним спустился к электричке.

Страх снова скрутил все внутри, он в нерешительности постоял перед вагоном, переминаясь с лапы на лапу и поджав хвост. Но все же запрыгнул в тамбур, и двери с шипением закрылись за ним. Совсем как тогда.

Он забился в противоположный угол тамбура, свернулся в клубок — так было теплее на металлическом полу. Закрыл глаза. Запах железа, кислая вонь из-за двери, ведущей в другой вагон, химические запахи краски и еще какой-то смрад — смесь поездных запахов мгновенно вспомнилась вся и сразу.

Как тогда метались за стеклом искаженные лица девочки, мальчика и пожилой Хозяйки, как они стучали по стеклу и звали его по имени… Но дверь с шипением закрылась, навсегда оставив позади счастливые дни, теплый дом, веселых детей, которые так любили тискать его, когда отец не видел…

А он всего-навсего выскочил из вагона слишком рано, не поняв, что до нужной станции надо еще ехать. И остался на пустой платформе один, когда с нее спустились немногочисленные пассажиры, приехавшие из Москвы. Он долго еще метался по платформе, пытался найти знакомые запахи. Пока его не согнал суровый мужик с метлой. Арчи спустился под платформу, долго плакал там, сидя на мокрой траве.

А потом началась совсем другая жизнь — скитания по свалкам, улицам незнакомых подмосковных поселков, драки не на жизнь, а на смерть с местными сворами бродячих собак, редкие дни, когда удавалось поесть досыта… Пока он не обосновался там, на окраине, возле большого рынка, где его приняла свора Безухого. Сначала на правах пришлого — его не подпускали к дележу добычи, на охоту брали лишь на второстепенных ролях. Безухий проверял, приглядывался. И только потом принял в самый ближний круг. А после гибели вожака он сам стал главным — самым сильным, умным и самым справедливым. Так, по крайней мере, считала Симка — веселая трехцветная сука, которая по весне принесла ему четверых щенков. Потом щенки выросли, он учил их охотиться, отбиваться от других свор, прятаться от собаколовов…

Сколько времени прошло с тех пор, Арчи не знал, не задумывался даже. Только все это время пытался искать знакомые запахи дома, счастья, любви. И не находил. Гораздо чаще встречались запахи угрозы, вражды, терпкий запах страха. Он знал, что его боялись. Иногда это даже нравилось — его опасливо обходили почти все люди.

Но и он старался держаться от них подальше. Тогда он уже прекрасно понимал, что имел в виду Безухий, наставляя молодняк. Что главная опасность идет не от собак, не от лесных зверей — енотов или лис, а именно от человека. По-настоящему попался один только раз — когда на шею накинули ту проволочную петлю… И вот теперь, когда так неудачно бросился под колеса нового Хозяина. Именно потому, что он признал в чужом человеке Хозяина, он должен был перебороть страх перед электричкой. И сумел сделать это…

Арчи задремал в своем углу, когда в нос снова остро ударил запах Врага. Он открыл глаза. Варейко стоял перед дверью, электричка замедляла ход. Враг вышел на платформу, засунул руки в карманы тощей курточки и почти бегом направился по дороге, ведущей от платформы. Арчи трусцой побежал за ним. Повязка с шины размоталась — видно, ослабла от долгой беготни. Шина неловко волочилась за ним, пока наконец не отвалилась совсем. Лапе стало легче, хотя наступить на нее он все равно не мог. Но и на трех ногах бежал вполне сносно. Тем более что, оказалось, бежать совсем недалеко.

Стас лежал на пыльных мешках в промозглом темном помещении. Пахло кислой капустой, гнилым деревом и мышами. Связанные сзади руки давно затекли, разбитый нос распух, пересохшие от кляпа губы растрескались и кровоточили, когда он пытался облизать их таким же сухим языком.

Глаза привыкли к темноте. Сочившийся из маленьких отдушин в фундаменте серый свет позволял различить стеклянный блеск пустых банок и бутылок, силуэт большой бочки, груду ящиков и корзин в углу. Судя по запахам, его держали в подполе деревенского дома. Наверху слышались шаги, но в подпол к нему никто не спускался.

Он попытался проанализировать, как можно выбраться с наименьшими потерями. Согласиться на условия? Попробовать выманить их отсюда, пообещав взять деньги из банка? А поверят ли? Возможно, для его похищения есть совсем другие причины, а не та, что озвучил седой «представитель». Какие? Перешел кому-то дорогу? Перехватил выгодный подряд?

Что толку гадать — он бы усмехнулся, если бы не было больно. Вдруг над ним распахнулся люк, сверху спустили грубую брусчатую лесенку.

— Вылазь, граф Монте-Кристо! — засмеялся невидимый охранник.

Кое-как встав на ноги — связанные руки здорово затрудняли даже это простое движение, — Стас поднялся в дом.

У стола, накрытого выцветшей клеенкой, сидел все тот же седой джентльмен — да, это слово подходило ему больше всего.

— Станислав, вы подумали? — примирительно спросил он. — Или вам еще требуется время?

— Да подумал я, чего там! Попить дайте. — Говорить было трудно, во рту словно песок.

— Воды дадим, когда вы сообщите о своем решении. — Седой с сожалением оглянулся вокруг.

— Да нету у меня денег, сколько еще повторять! Те, что в деле, я вынуть не могу, на счете пара сотен тысяч найдется, конечно, но с чего это я должен их отдавать?

— У вас же автопарк, недвижимость, да и на безбедную старость наверняка отложено что-то, — скучным голосом перечислил седой. — Еще себе заработаете, если хотите здоровье сохранить, не так ли?

— Пить дайте! — Стас упрямо наклонил голову.

— Ну, как знаете. — Седой встал, застегнул пальто. — Я уезжаю, тут с вами ребята поработают. Как договоритесь, они мне сообщат. Кеша, ты полегче тут, без фанатизма, понял? — Эти слова были адресованы одному из охранников, которые везли его сюда.

Кеша, утирая рот ладонью, вышел из-за облупленной, некогда беленой печки. В другой руке бейсбольная бита, на лице выражение честного исполнителя. Размахнулся и коротко ударил по правой ключице Стаса. Сознание сразу померкло.

В сыром мартовском воздухе висел густой запах курятника, видно, где-то рядом была птицеферма. В другое время Арчи непременно поинтересовался бы этим запахом, нашел бы дорогу к птичкам — в таких местах можно было рассчитывать на доступную еду. Но сейчас было не до этого.