Алипио Ривера - На носу у каймана. Воспоминания сельского врача

Ярей залег за мешками, положил на них дуло, снял винтовку с предохранителя и, словно прицеливаясь, повел дулом по кварталам, видневшимся из его укрытия. Медленно приближался военный джип. Ярей навел винтовку на ветровое стекло и старательно прицелился.

Его охватило странное чувство — смесь восторга и ненависти. Наконец-то настал час мести! Настало время свести счеты со всеми этими людьми, которые насмехались над ним, ненавидели его и даже сомневались в том, что он настоящий мужчина!

Месяца три назад он стал замечать, что товарищи как-то странно улыбаются, глядя на него, отводят презрительные взгляды, внезапно встают из-за стола именно в тот момент, когда он собирается сесть, шушукаются за его спиной, медлят сменить его в карауле, как-то подозрительно замолкают, стоит ему подойти, а в парке притворяются, что не замечают его, только чтобы не здороваться. И хотя Ярей всегда был недоверчивым, на этот раз его подозрительность имела причины. Поначалу он думал, что все произошло из-за того случая в бане, когда все весело подтрунивали над мужскими статями Венансио, крестьянина из Ла-Макины. Ярею такие шутки никогда не нравились, и он не принимал участия в общем веселье, но тогда товарищи стали подшучивать и над ним: будто бы он такой скромный потому, что у него самого не все в порядке по этой части. Сначала он не обратил на их слова никакого внимания, но вечером, улегшись на нары, он вдруг вспомнил и ту сцену в бане, и следом случай, который произошел дней пять назад. Он был в увольнении и гулял с Венансио и его двоюродным братом Хусто по парку, там они повстречали очень хорошенькую русоволосую девушку, которая жила где-то поблизости.

Ярей был очень застенчив и потому не решался, как его товарищи, отпускать девушке комплименты, а они весь вечер ему твердили, что он болван, что девушке понравился именно он и прочее в том же духе. И теперь, лежа на нарах, он решил, что шутки в бане были заранее подготовлены, что товарищи давно собирались поиздеваться над ним. Сначала он попытался откинуть эту нелепую мысль, но постепенно она полностью завладела им. Чем больше он убеждал себя в том, что издевки ему лишь почудились, тем настойчивее вспоминались всякие мелочи, которые могли быть истолкованы как насмешки над его мужским самолюбием. Например, однажды, когда они стреляли из автоматов, Фиденсио, капрал, сказал, словно бы в шутку, однако с особой интонацией, что для такого высокого парня это оружие мелковато — явный намек, — ему куда больше подошел бы «гаранд».

Потом припомнились кое-какие случаи на войне, которые прежде казались совершенно пустяковыми, а теперь выстраивались в единую цепочку. Однажды он и еще три товарища, прорываясь из окружения, потеряли свою часть; они укрылись в ущелье неподалеку от реки Юмури, в местечке Эль-Какао. Женщина, которую все звали Чина и о которой говорили, что поведения она весьма легкого, помогла им спрятаться, носила еду и рассказывала о перемещении войск Батисты. Однажды Чина попросила помочь забить свинью, но, когда он пришел к ней в дом, никакой свиньи и в помине не было. Чина уложила его в постель, принесла пива. Потом надела совершенно прозрачный халат и прилегла рядом: но он так нервничал и так беспокоился за своих товарищей, что у него ничего не получилось. Тогда он не придал этому случаю никакого значения, но теперь вспомнил, что еще до того, как они ушли из тех мест, один из его товарищей несколько раз говорил с Чиной. Возможно, она ему все рассказала.

Дня три назад он пришел в отчаяние, услышав чей-то голос: «Уж лучше пристрелить его, все равно ни на что не годится». Сначала Ярею показалось, что это было во сне, но потом он почему-то решил, что это говорилось о нем, хотя никого и не видел. Кое-кто спрашивал, что с ним происходит: видимо, заметили, что он не в себе. Вполне понятно, он никому ничего не говорил. Любой мог оказаться его врагом. У него даже появилась мысль убежать куда-нибудь, но это было бы еще хуже — оказалось бы, что он не только не мужчина, но еще и дезертир. Больше он не мог терпеть грозящую ему опасность, не мог спать, не мог садиться за стол последним, чтобы тут же, извинившись, менять место — боялся, что его отравят.

Но он не ягненок, его не возьмешь так просто, голыми руками. Он начал красть боеприпасы к своей винтовке. Сегодня один магазин, завтра — второй, чтобы не привлекать к себе внимания, чтобы никто не донес. Сегодня магазин, завтра магазин, и вот их набралось восемьдесят, а если его поставят в караул, то дадут еще несколько.

Когда с поста у главного входа в казарму его перевели на крышу Кастильо, он перепугался. Но потом заметил, что нести дежурство на крыше не в пример спокойнее. На такой высоте он чувствовал себя всемогущим, ему казалось, что и город, и все его враги — в его власти. Но потом, когда выяснилось, что ему назначен пост между банком и складом, он решил, что час пробил. Место это было уединенное и прекрасно подходило для того, что он задумал, особенно в сумерках. Он продолжал воровать боеприпасы: дешево свою жизнь он не отдаст. В то утро у него было свободное время, он пошел на свой будущий пост и обнаружил, что расстояние метра в полтора между банком и складом перекрыто — видимо, склад собирались расширять. В нижней своей части задняя степа склада была уже почти готова, а выше шли леса, по которым можно было подняться на второй этаж постройки, еще не имевшей стен со стороны улицы и реки. Он заметил также несколько мешков с цементом и песком и кучи щебня и гравия. Когда в пять часов Ярей явился на свой пост, почти все лавки были уже закрыты. С большим трудом поднял он на второй этаж несколько мешков, и никто этого не заметил.

Момент настал, пора сводить счеты. Джип ехал по-прежнему медленно. Он видел, что в машине сидят три солдата, аккуратно прицелился в водителя и, когда джип был метрах в пятнадцати-двадцати, нажал на спусковой крючок раз, другой, третий…

— Ложись! — крикнул инструктор Леру.

Мы все кинулись ничком на землю. Понятно, что я, малоподвижный и не очень здоровый, выполнил команду хуже, чем остальные, но все-таки выполнил.

Иной раз приходится бросаться прямо на коровьи лепешки — здесь пасут скот. Леру — замечательный инструктор, занятия у него четко организованы, объясняет все очень доходчиво. Во время занятий держится по-военному строго, а после — как товарищ.

Кое-какие его наставления невозможно забыть, например «чем теснее вы прижимаетесь к земле, тем меньше у врага шансов отправить вас в могилу».

Мы уже милисиано: ортопед, Манлио Лопес и Луис Трахано (оба из Сабанильи), Сесилия и я. Росельо тоже занимается вместе с нами, но в будние дни ему трудно выбраться из Эль-Хамаля. Итак, нас пять мужчин и одна женщина. Остальные врачи не стали записываться.