Ёсиюки Дзюнноскэ - До заката

Женщина лежит на животе. Сверху, как бы повторяя все изгибы её тела, к ней тесно приникла ещё одна женщина. На них, накрывая обеих своим телом, лежит огромный мужчина.

Две женщины, чёрная и белая, стоя слева и справа от мужчины, оскалив зубы, кусают его за плечи. Торс мужчины, от груди и до живота, весь покрыт жёсткими завитками волос.

Все эти карты пальцы Сугико быстро отправляли налево.

Вдруг её пальцы замерли в воздухе.

— А это, интересно, что ещё такое?

Она перевела глаза на Саса, глаза её заволокло.

На картинке была фотография женской промежности, снятая сзади, с близкого расстояния. В оба отверстия, расположенные по вертикали, вдеты два могучих мужских органа.

— С несколькими картами я и сам не могу толком разобраться, где что. Но здесь всё ясно.

Прошло несколько секунд, прежде чем Сугико поняла его объяснение.

В следующую секунду карта вылетела у неё из рук, словно это была тонкая, раскалённая докрасна металлическая пластинка, и Сугико вскрикнула вполголоса:

— Гадость!

Некоторое время она лежала, зарывшись головой в большую подушку и обняв её обеими руками, затем снова приподняла голову и принялась рассматривать следующую карту.

На этой карте две женщины лежали одна на другой, прорези между широко распахнутыми бёдрами были сфотографированы крупным планом так, что составляли одну линию. Их распахнутые вагины были нежного розового цвета.

— Эти модели… что они вообще за люди?

— В конечном счёте, наверное, проститутки или что-то вроде того.

— И женщины на этой вот фотографии… они что, тоже такие?

— Скорее всего, да.

— Неужели у них всё остаётся таким вот красивым?

— Прямо совсем как девственницы, то есть? Да, на удивление, выглядит вполне опрятно. К твоему сведению, вещь эта вовсе не хрупкая, что с ней ни делай, — сказал Саса.

— Гадкий, не говори мне такого, — произнесла она так, как будто несколько пришла в себя, но сразу добавила другим тоном: — Измучай меня. — Её слова прозвучали как стон.

Рядом с подушкой лежит карта: женское лицо, снятое крупным планом. В чертах этого лица, глазах и форме носа есть что-то почти утончённое. Над ней, с трёх сторон, нависают три члена. Лицо женщины забрызгано семенем, оно стекает по её щекам, как белые полупрозрачные слёзы, густо заливая нижнюю губу.

Жаркие глаза Сугико прикованы к этой фотографии.

Он схватил Сугико за руки, заставил встать и, открыв дверь в перегородке, затащил в соседнюю комнату и посадил, почти вставил в кресло. Её ноги взмыли вверх, он с силой прижал их снизу, пока сгибы коленей не упёрлись в подлокотники.

— Прекрати. — К слезам в её голосе примешивалось возбуждение, а её тело помогало ему, принимая нужную позу.

С широко, до предела расставленными ногами, она втиснута в кресло так, что двинуться невозможно.

Глаза Сугико крепко закрыты, голова откинута, шея её слегка покраснела, словно от страха.

В такой позе пространство между бёдрами тоже открыто ему лишь чуть-чуть, но перед его глазами вдруг встала одна из разбросанных вокруг подушки фотографий.

Это была карта, которую Сугико отложила как «плохую», — на ней, почти выходя за край листа, была снята крупным планом вагина. Формы она была удивительной, такую Саса ещё видеть не приходилось, главной отличительной чертой её была редкостная простота.

Это была чёрная круглая дыра, и больше ничего, кроме клитора. Чем дольше разглядываешь, тем страннее ощущение. Кажется, эта маленькая, бездонная и опасная дыра безудержно всасывает тебя.

Та же часть тела Сугико наложилась в его глазах на эту фотографию. Дуло ружья смотрит прямо на него, над дулом — розовая мушка.

Стало быть, в один из таких дней Саса вместе с Сугико сходили в ресторан «Европейские блюда» и съели там по бифштексу, а теперь стоят близ железнодорожной платформы.

Рука девушки, которой она опиралась на него, вдруг слегка напряглась.

— Давай всё-таки в отель сходим, — говорит Саса, и Сугико молча кивает…

Плоская бутылочка, выпавшая из его кармана, осталась цела, и он щедро поливает оливковым маслом её сведённые ноги.

Через некоторое время Саса оторвался от Сугико и лёг рядом. Вдруг Сугико вяло, уже без возбуждения, спросила:

— Слушай, а когда замуж выходят, кровотечение ведь бывает?

— Ну… наверное.

— Я вот подумала, а нельзя это как-нибудь подделать?

— Ах, вот что. Сейчас объясню. Ты знаешь, что такое «киотская помада»?

— Не-а…

— Это такая губная помада, которой пользуются гейши. Её из дикого шафрана делают.

— А, кажется, я что-то такое слышала.

— Так вот, её заворачивают в тонкий шёлк и засовывают внутрь, поглубже. Тогда, в то самое время, когда нужно, на простыне проступает красный цвет. Вот такой способ есть.

Тон у Саса был скорее шутливый, но Сугико выслушала его с интересом:

— А где эту помаду купить можно?

— Киотскую-то? В магазине помады, в Киото.

Сугико помолчала, потом проговорила с упрёком в голосе:

— Ты что, дурачишь меня?

— Да есть такой способ, говорю же тебе.

— Так, значит, это правда?

Сугико никак не оставляла эту тему.

— Правда.

— Ну тогда об этом обязательно нужно рассказать той девушке.

— Какой?

— Ты её не знаешь. Она с парнем своим разошлась, и теперь говорит, что хочет выдать себя за девственницу и замуж выйти. Да только она, знаешь, сразу…

Сугико запнулась и покраснела.

— Ну, что это ты вдруг застеснялась?

Сугико некоторое время колебалась, потом выговорила:

— Она говорит, что сразу мокрой становится.

— Ну и что? Девственницы тоже мокрыми становятся.

— Но как же… — Сугико метнула взгляд в сторону подушки, где валялась бутылка с оливковым маслом.

— Женщины разные бывают, — засмеялся Саса. — Ведь знаешь, говорят, что у девственниц только в тридцати процентах случаев кровь идёт.

— Да что ты?

Её взгляд словно застыл. Саса взял её за плечи, снова уложил на спину и, протянув руку к изголовью, сомкнул пальцы на бутылке.

Прошло довольно много времени, как вдруг Сугико раскинула ноги на всю ширину и почти завопила:

— Сделай же что-нибудь!

Несколько секунд прошло в ошеломлении, затем Саса почувствовал сильнейший прилив страсти. В тот же миг, одним движением, ноги Сугико сошлись вместе и плотно сжались.

Но Саса уже не помнил себя. Охватившее его возбуждение преодолело привычную осторожность, он попытался прорваться сквозь эти сжатые бёдра, и Сугико застонала, как маленькое животное, которое ведут на убой.

Саса не отступал.

На коже её, от лба до груди, выступили крупные капли пота, но всё же Сугико осталась девственной.

Чувство, охватившее его, заполнившее всё его тело, погасло.

Саса оторвался от девушки, Сугико повернулась на живот и лежала неподвижно. Приподнявшись на постели, Саса смотрел на два холмика, вздымавшиеся пониже её спины. Раньше они были почти плоские и маленькие, как у мальчика, но сейчас стали женственнее и круглее.