Валерий Кормилицын - Излом

— Ну ты даёшь, – покопался в моих волосах, разыскивая рожки.

— Только недавно спилил! – сообщил я ему.

— Завтра новые появятся, – успокоил меня.

Сын встречал праздник с друзьями. Разместившись перед телевизором, без интереса смотрели эстрадный концерт. В двенадцать ночи, выслушав поздравление всем «руссиянам», записанное летом, в редкий момент президентской трезвости, подняли бокалы с шампанским.

— Да–а! Президент у нас крутой. В больнице проспится, в месяц раз выйдет на работу, проведёт «искусную рокировочку», и опять болеть уходит. На этот раз Черномырдина кинул… Этого давно пора было. Но главный газовщик не пропадёт… По примеру Кобзона, от чукчей баллотироваться хочет, однако.

— Чукча умный… Чукча Черномырдина изберёт, — попытался рассмешить Татьяну, но она внимательно смотрела выступление любимца женщин бальзаковского возраста, певца Александра Серова, репертуар которого за пятнадцать лет состарился вместе с ними, но в отличие от дам, не изменился. – А вон Владимир Вольфович со стаканом воды идёт, — сделал вторую безуспешную попытку, — указывая на экран.

— Зачем это? – заинтересовался Философ.

— Сейчас посмотрим, — уныло ответил ему.

Во время школьных каникул обучал Дениса водить машину и даже сходил с ним на спектакль в ТЮЗ.

«Когда вырасти успел?» – любовался сыном.

Денис в душе очень переживал за меня и Татьяну, но в наши взаимоотношения не вмешивался.

Жена с нами ни разу в город не вышла.

Однажды, когда гулял с сыном по проспекту, встретил своего знакомого мента. Вид у него был понурый и грустный в связи с тем, что у папахи выросли уши. За что потерял звёздочку и сделался подполковником, распространяться не стал, да я особо и не интересовался.

Через два дня так же случайно увидел на другой стороне улицы Пашку.

Впереди шла задастая дама, а следом, шаг в шаг, следовал Заев и, не отрываясь, следил за игрой ягодиц.

«Сейчас башка закружится и шмякнется», – пожалел его, но не окликнул и не подошёл.

Злость с меня давно сошла, но обида осталась. Морду, разумеется, ему никто не бил. Иногда мне очень хотелось встретиться с ним и поболтать, но первый мириться не собирался.

Жизнь шла своим чередом…

В июне планировал обживать новый дом в деревне.

Вован со своими орлами заканчивал внутреннюю отделку.

Весной на меня наехал Кабанченко.

Мы сидели в уютном ресторанчике, за его причём счёт, и он разжижал мозги всякой ерундой. Став депутатом, говорить научился почище Философа. По косточкам разобрал внутреннюю и внешнюю политику. В полголоса обругал подписанный с НАТО договор.

— По указу президента сняли с дежурства атомные ракеты… Большая часть Думы этим возмущена. А на хрена тогда НАТО движется к нашим границам?.. – смачно закусывал чёрной икоркой водочку.

Наконец перешёл к главной цели рандеву.

— Викторыч… – промокнул губы салфеткой. – Большие люди попросили поговорить с тобой…

Я не торопил его и внимательно слушал.

– … Хотят приобрести твою долю акций банка… Если не хочешь брать деньгами, предлагают взамен несколько предприятий – приличный молокозавод, несколько хлебопекарен, пивзавод, ликёрку… Свою водку пить станешь, – прятал от меня глаза.

— Разумеется, всё без меня решено, – тоже промокнул губы. – А если я не соглашусь?..

— Сделаешь большую ошибку… Можешь вообще всё потерять, – осмелился встретиться взглядом. – Говорю же тебе – очень большие люди…

— Сразу ответить не могу, подумаю, – кивнул на прощание.

Опять стал сниться Шитов.

Хитро улыбаясь, он глядел на меня и молчал… Весь вид его как бы говорил: «Знаю… но не скажу…».

«Чего он знает? – просыпался в холодном поту. – И почему не хочет сказать?»

Вероятно, думал я слишком долго…

В середине июня жена с сыном поехали за покупками. Через несколько дней мы собирались на всё лето уехать на природу в деревню. Дом Вован полностью закончил.

Недавно прошёл дождь, и воздух ещё не пропитался летней пылью и выхлопными газами. Деревья радовали глаз свежей листвой.

Жена с сыном вышли из «Мерседеса» неподалеку от большого двухэтажного магазина и остановились у лотков с книгами. За ними неотступно следовал Александр.

У бордюра, объехав их «Мерседес», затормозили две иномарки – «Ауди» и «БМВ». Из «Ауди» вышли трое громил и не спеша направились в сторону магазина. Двое из них были кавказцы.

Водитель «Мерседеса», видно, почуял неладное, открыл дверцу и закричал телохранителю. Один из троицы обернулся, что‑то сказал своим, и они, выхватив пистолеты, побежали к Татьяне и сыну.

Александр тоже услышал крик, закрыл телом Татьяну и, выдернув из наплечной кобуры пистолет, выстрелил.

— Скорее в машину, – успел произнести он, прежде чем пуля, выпущенная нападавшим, сбила его на асфальт, но и один из громил, схватившись за грудь, зашатался и тоже рухнул.

Двое других, расталкивая кричавшую толпу, подбежали и схватили Татьяну. Водитель «Волги» не успел даже вытащить пистолет, как сначала разлетелось от автоматных очередей из «БМВ» лобовое стекло, а затем и его голова. Изрешеченное пулями тело вывалилось под колёса автомобиля.

Татьяна оказала мощное сопротивление схватившему её бандиту — вырывалась, царапалась, кричала и с ужасом видела, что ничем не может помочь сыну, которого уже запихивал в «Ауди» один из нападавших.

Двое из «БМВ» подбежали к своему раненому товарищу, подняли его и бегом понесли в машину.

Последнее, что запомнила Татьяна, прежде чем потеряла сознание от удара кулаком по лицу, это руку Дениса, пытавшуюся ухватиться за дверцу автомобиля.

Ударивший её бандит. дико выкатив глаза, выстрелил два раза в воздух, что бы отпугнуть обступивших его людей, и тоже побежал к машине.

Через секунду две иномарки, резко рванув с места, скрылись за поворотом дороги…

О случившемся по сотовому телефону мне сообщил Василий Данилович. Я сразу не поверил… Думал, такое может произойти где‑то в Америке или Москве, но не здесь и не со мной…

Дома, ища защиты, ко мне прижалась плачущая жена и что‑то пыталась произнести, размазывая свои слёзы по моему лицу.

До меня стало доходить, что это не наваждение или дурной сон, а правда. Дениски нет! Что он сейчас испытывает, мой мальчик, мой единственный сын?! Сердце разрывалось от боли, стало даже трудно дышать…

«Нельзя безнаказанно убивать, — думал я, — за всё приходится держать ответ»…

Татьяна упала в кресло и, вздрагивая всем телом, с надеждой смотрела на меня.

— Серёжа! Ты всё можешь, ну сделай что‑нибудь… – захлебываясь от слёз, просила она.

Я нежно дотронулся пальцем до её распухшей от удара щеки и смахнул слезинку. Жена показалась мне такой маленькой, жалкой и беззащитной в этом неуютном мире, что не задумываясь, свою жизнь бы отдал без остатка, чтоб прервать этот кошмар, превратить его в страшный сон, который забудется утром.