Владимир Лорченков - Копи Царя Соломона. Сценарий романа

– А их что…? – спрашивает Наталья.

– Деточка, – говорит Лоринков.

– Ларга есть на севере, в нее я ездил, когда мальчишка подорвался на мине второй мировой войны, – говорит он.

– Ларга есть на юго-востоке, и там гнездились пеликаны, которые перестали это делать, когда озеро забросали ядовитыми отходами с местной птицефабрики, о чем я написал острый репортаж, – говорит он.

– Ларга есть на Западе, там жеребец откусил яйца хозяину, который решил его кастрировать, я об этом тоже писал, и эту заметку потом ретранслировало СиЭнЭн, – говорит он.

Наталья резко вздергивает головой, как жеребец, заслышавший голос ненавистного хозяина. Хлопает в ладоши, вернее, пытается, потому что на ней наручники.

– Я видела это в новостях, пару лет назад! – восклицает она.

– Серьезно? – говорит Лоринков.

– Да! – говорит она. – В той части, где про мировые курьезы!

– Вот видишь, – говорит Лоринков.

– А говоришь, не знаешь, – говорит он, и только тогда нам становится понятно, что, в общем, персонаж умеет над собой смеяться.

Наталья и Владимир тихо смеются, глядя друг на друга.

– Так в какую Ларгу ты собралась? – спрашивает он.

Девушка открывает рот, и в эту минуту в кабинет заходит лейтенант полиции.

– Ну что, хулиганы? – говорит он.

– По штрафу, расписке, и по домам? – спрашивает он устало.

Крупно – печать с грохотом опускается на бумаги.

***

Общий план Кишинева со стороны аэропорта. Видны два гигантских дома в виде ворот. Это «Ворота города». Каждый молдаванин считает своим долгом вынести мозг приезжим рассказом про эти чертовы ворота (автор сценария и таксист – не исключение, так что… – прим. В. Л.).

– Ворота города! – кричит таксист.

– Самое большое здание, его еще в 87 году построили! – говорит он.

– Строил, значит, Щусев! – говорит он.

– Архитектор, который мля мавзолей строил, Ленину, чтоб его мать! – кричит он.

– Ленин тоже кстати сука здесь жил да был! – кричит он.

Машина несется с большого холма (за 2—3 км до Ворот Города), скорость – примерно 200 км в час, дорога ужасная, вся в выбоинах, машина вот-вот взлетит. Натан и Еремия крупно. Лица белые.

– У нас и Пушкин на хрен жил! – кричит он.

– Но тот не маланец, тот черножопый! – кричит он.

– Еще эта, звезда, как ее, – кричит он.

– А, Чепрага! – кричит он.

– Но то нормальная женщина, молдаванка! – кричит он.

Показана крупно газета на переднем сидении рядом с водительским. Буквы прыгают, но мы можем прочитать:»… ОМСОМОЛОЧКА НАШЛА ВСЕХ САМЫХ ЗНАМЕНИТЫХ УРОЖЕНЦЕВ МОЛДАВИИ». Лица Натана и Иеремии, которые АБСОЛЮТНО не понимают, что это за люди упомянуты, о чем речь.

– Ну, минут пять есть, сейчас еще расскажу, – говорит водитель, и у Иеремии начинают играть желваки.

– Значит, в поезде молдаване и еврей едут, молдаване травят анекдоты про евреев, – говорит он, и Натан вымученно улыбается.

– Абрам то, Абрам, се, – говорит таксист.

– Короче, еврею надоело, он говорит, – говорит водитель.

– Шо вы таки травите мне анекдоты за евреев, если я сам еврей, – пародирует водитель карикатурный еврейский выговор.

– Молдаване замолчали, – болтает он без умолку.

– А потом говорят ему, ну, еврею, значит, – говорит он.

Снова поворачивается, бросив руль, машина несется на обочину дороги, глаза пассажиров раскрыты в ужасе.

– Встречаются два молдавана, один Абрам, другой Мойше! – орет он, хохоча.

Затемнение.

***

Сумерки, по главной улице Кишинева идут Лоринков и Натали. Камера приближается во время разговора. Говорит Натали.

–… ляли фашисты, и сбросили в ров, – говорит она.

– Ужас, – сочувственно говорит Лоринков.

– Ты извини, что я та… – говорит он.

– Ничего, папа предупреждал меня, что у мужчин в пост-СССР своеобразное представление о чувстве юмора, – говорит она.

– Значит, ты хочешь найти могилу? – говорит он задумчиво.

– Да, ведь с этим связана наша семейная история… – говорит она.

– Только я не готова ее рассказывать, – говорит она.

– Мне в душ надо, – говорит она, помявшись.

– Нужно найти банкомат а потом гостини… – говорит она (шумы дороги врываются то и дело в разговор).

Лоринков глядит в сторону, потом, решившись, поворачивается к ней:

– Вообще, я живу совсем ря…

Дальше мы ничего не слышим, потому что камера отъезжает, мы видим две фигурки у световой реки – дороги. Огни города сливаются в сплошное цветовое пятно (в этот съемочный день придется потратиться, уличного освещения в Кишиневе почти нет – прим. В. Л.).

Отъезд, мы видим что это свет в душевой кабинке (наконец-то эротика! – В. Л.) Наталья принимает душ, но мы не видим ее обнаженной, потому что стена кабинки почти не прозрачная, только розовое пятно, намек на тело.

Наталья у зеркала.

Скидывает смс. Крупно:

«Papka vse ok ya priletela i srazu v gostinitsu

s moldavanami ne pila a negrov tut i tak net

mamke chmok liubliu seluiu, prikini – zdes

vse ehe kureat sigareti Jok»

Отъезд от экрана. Лица Натана и Иеремии, которые глядят в мобильный телефон.

Общий план. Это парк у Ворот Города, стоит такси, возле него два агента, дверь водителя открыта, из нее торчат ноги. Натан, держа в руках телефон, оборачивается. Говорит:

– Иеремия, – говорит он.

– Тебе нужно отказаться от привычки убивать человека за анекдот, – говорит он.

– Меня затрахал этот сраный гой, – говорит Иеремия мрачно.

– Антисемит гребанный, – говорит он.

– Согласен, – говорит Натан.

– Но ведь за анекдот не убивают, – говорит он.

– Натан, началось все с анекдотов, а чем кончилось? – спрашивает Иеремия.

– Закончилось все концлагерями! – говорит он.

– Закончилось все тем что… – начинает он.

– Я тоже смотрел «Список Шиндлера», – морщится Натан.

– Так или иначе, а у нас будут проблемы, если ты не остановишься, – говорит он.

– Натан, в Завете сказано «мечом моим изберу тебя, народ Израиля», – говорит Иеремия.

– «Покарать идолопоклонников», – цитирует он Ветхий Завет.

– Вот-вот, – говорит Натан.

– Мечом, а не монтировкой, – говорит он, и мы видим монтировку в крови, которой Иеремия и забил таксиста насмерть (мы видим черно-белую ретроспективу того, как это происходило).

– И идолопоклонников, а не сраных таксистов, – говорит он.

Иеремия сникает. Ему становится неловко. Натан ласково ерошит ему волосы. Набирает текст.

– Ворвемся к ней в номер? – спрашивает Иеремия.

– Зачем? – говорит Натан.

– Она умная еврейская девушка, – говорит он.

– Она сама все найдет, – говорит он.

– Сделает всю работу, – горит он.

–… а мы подъедем, – говорит он.

–… когда все купюры будут пересчитаны, и ценности сложены, – говорит он.

– А мы просто будем рядом… всегда, – говорит он.