Аркадий Шугаев - Щепотка перца в манной каше

Фотографии под такими лозунгами должны были помочь семейству Гофманько в получении статуса беженцев. Сергуня с папой утверждали, что в Израиле их преследуют по национальному признаку, а жить под ежедневным прессингом они не могут. Гофманько, вероятно, надеялись, что украинская диаспора Канады в срочном порядке вышлет в Израиль несколько боевых вертолетов, чтобы эвакуировать своих соотечественников, угнетаемых воинствующими сионистами.

Отслужив положенный срок в армии, я вернулся домой. В квартире висела какая-то наэлектризованная, предгрозовая атмосфера. На диване в гостиной сидели тесть и теща. Инга встретила меня в дверях. Лица у всех присутствующих заговорщицкие, зловещие, как будто они только что убили человека и расчленили его в ванной, а теперь, замыв следы крови, думают, как вынести из квартиры куски мяса.

— Что случилось? — попытался я прояснить ситуацию.

— Ничего особенного, просто я подала на развод, — сообщила мне Инга неожиданное известие.

Повисла тяжелая, свинцовая пауза. Я стоял и не знал, как мне реагировать. Инга с вызовом смотрела мне в глаза. Теща с трудом скрывала злорадную улыбку. Тесть смущенно ковырял пальцем шов на диванной обивке, трусливо пряча глаза.

— Откуда вдруг такое решение возникло? — прервал я всеобщее молчание.

— Оно возникло не вдруг, к этому все уже давно шло. Мы с тобой совершенно не подходим друг другу, — ответила Инга.

— Как же это — столько лет подходили, а теперь оказалось, что мы несовместимы.

— Инга — врач, образованная женщина, у нее высокий социальный статус, а ты обычный рабочий. У вас неравный брак, — чеканя слова, выступила теща.

— Да и выпиваешь ты частенько… — внес свою лепту в разговор тесть. Было видно, что ему поручили произнести эту реплику.

— Мной совершенно не интересуешься, тебе друзья и рыбалка важнее, чем семья, — Инга добавила еще один веский аргумент.

Атака на меня велась с трех сторон, хорошо еще, бабушку с дедушкой не пригласили. У меня было только два варианта: вступить в ожесточенный спор с семьей Цехмейстер или просто уйти. Спорить было бесполезно, у них все давно было решено, да и унизительно как-то было спорить, доказывать свою правоту. Сказано ведь: «Не мечите бисер…»

В супермаркете я взял бутылку коньяка, шоколадку и направился к морю — подумать, оценить положение вещей и людей. На море, под успокаивающий шум прибоя, всегда хорошо думается.

То, что семья наша разбилась об Израиль, конечно же, плохо, но я стал искать в разводе так необходимые мне сейчас положительные стороны. А как же еще поступать в такой ситуации? Пуститься в запой? Умолять жену пересмотреть свое решение? Нет уж, это все не для меня.

Итак, плюсы развода: я возвращаюсь в Питер, я молод и силен, работать меня в Израиле научили, сына Инга обещала отправлять ко мне на лето. Для начала новой жизни это уже было немало. К тому же меня любят женщины. За что только — не понятно. Член вроде бы небольшой, денег нет, положения в обществе — тоже. А вот любят ведь! Просто загадка какая-то. Так что я не пропаду.

От этих мыслей я развеселился и полез в море купаться. Я нырял в набегавшие волны и радостно кричал: «Пора на север! Пошли вы все на хуй!». Чайки, парящие над морским простором, поддерживали меня, весело и жизнерадостно курлыкая на своем языке.

В аэропорт меня повезла Инга на бывшей нашей, а теперь уже только ее машине. На заднем сиденье валялся рюкзак с моими вещами. Мы ехали молча, говорить было не о чем. Вчера нас официально развели в хайфском суде, и сегодня мы были уже чужие люди. Я смотрел в окно, фиксировал в памяти последние виды Израиля. Не могу сказать, что я его полюбил, я вообще не могу серьезно относиться ни к одной стране, ни к одному населенному пункту, кроме Питера. И вот сейчас я возвращаюсь домой, но не так, как хотел. Я планировал вернуться с семьей. Теперь вот еду один. Херово мне…

— Инга, ты хоть сейчас-то правду мне можешь сказать? Почему мы развелись? — спросил я бывшую жену за минуту до посадки в самолет.

— Я тебя очень любила, но и моему терпению пришел конец. Ты романтический неудачник, живешь мечтами, строишь воздушные замки. Такого как ты хорошо в любовниках иметь, а мне нужен МУЖ, чтобы как за каменной стеной с ним быть.

И Инга заплакала.

— Чем же ты в России будешь заниматься? — немного успокоившись, спросила она.

— Не знаю пока. Стану, наверное, писателем или революционером.

— Горбатого только могила исправит, — Инга обреченно махнула рукой и побрела к выходу из аэропорта.

2004